Из непечатного…. Игорь Райбан

всего девять или десять часов.

      Убить время, так это называется.

      Хотя нет тут ни какой вечной жизни.

      Есть только здесь и сейчас.

      Есть я и бомж, сидящий рядом со мной на скамейке:

      голосистый армянин, звонящий всем подряд, при этом разговаривающий на своем гортанном языке; транспортный «безопасник», шныряющий как служебный пес, среди людей, на предмет распития спиртных напитков в неподобающих местах; далее наряд полиции, вызванным им по тревоге.

      Солнечный лучик, проникший сквозь белесые стекла крыши, заставляет зажмуриться и отвернуться в сторону, чтобы не видеть всей наводимой суеты, среди толчеи людей.

      Лучик заставляет бомжа тоже отвернуться.

      В мою сторону.

      Мы встречаемся на миг взглядами, оба усмехаемся.

      Сидя рядом, на одной скамейке, правда, она была со спинкой.

      Он довольно чист, опрятен, почти не воняет, может небрит, со своей бородкой и усами. Его можно вполне принять за нормального человека, если бы это было так.

      Но есть такие люди на свете, а их немало, на которых достаточно одного взгляда.

      Я говорю вообще про людей: вот чинуша, вот ярый коммунист, а это уголовник убийца отсидевший срок, вот мент не при форме и не при погонах, вот бывший военный, А это бомж, мне тоже хватило одного кивка головой.

      Бомж может выглядеть не как бомж, но всё равно.

      Одного мига достаточно.

      – Раб, жиль, нуж те?

      Задал кто-то вопрос бомжу.

      Это был молодой парень, в черной длинной распахнутой куртке, походившей на плащ. Он давно уже метался по территории вокзала.

      – Не понял, скажи четко.

      Ответил бомж.

      – Работа, жильё, интересует тебя?

      Повторил громче тот парень, но явно стесняясь меня, как невольного слушателя.

      – Нет, не интересует.

      Он презрительно сплюнул на пол, который пять минут назад при нем же протерла уборщица. Я хмыкнул, недовольно.

      Бомж всё без слов понял, убрался восвояси от меня подальше.

      Правда свой плевок подтер ногой, перед уходом.

      Наверно ждал, что он скажет, как все, – «с новым годом», и уйдет прочь.

      Но это лучше чем ничего, как осознать ошибку.

      Возможность исправиться в дальнейшем времени, хотя не стоит этого ожидать от этакого персонажа, кардинального изменения.

      Ничего лучшего судьба, или кто ей заведует там наверху, не придумало, как подсунуть мне одного. Со сложными поворотами.

      Его еще менты утром задержали, увезли на «уазике», для составления всяких протоколов. А теперь он вернулся обратно, как бумеранг, направленный в мою голову.

      Севший рядом со мной, и с какой-то женщиной в годах, он, мужчина в годах, прилично одетый, лет под шестьдесят, непринужденно завел разговор о том, о сем.

      Выяснилось, из подслушанного разговора, что он отсидел срок в столичной колонии, месяц или два, за «хулиганку», оскорбил главу сельсовета: послал подальше, и в морду дал.

      Сейчас направляется домой, в Киги.

      Правда, не понял в какие