Викарий из Векфильда. Перевод Алексея Козлова. Оливер Голдсмит

в тень, ибо не говорили ни о чём, кроме светской жизни и светского общества, а также о других модных темах, таких как картины с видами на горы, вкусы знати, Шекспир и музыкальные бокалы. Правда, раз или два они с наилучшими намереньями ощутимо оскорбили нас, принявшись грязно ругаться и хохотать, но это показалось мне самым верным признаком их высокого социального статуса (хотя с тех пор мне постоянно твердили, что ругательства и мат совершенно вышли из моды). Однако их роскошные наряды скрывали грубость их речи и делали простительными любые манеры. Я вообще думаю, что было бы хорошо, чтобы большинство женщина вообще не умело говорить и постоянно держало бы свои рты закрытыми.

      Мои дочки, казалось, смотрели на этих прекрасных небожительниц с откровенным восхищением и завистью, а то, что казалось неправильным, ещё более возносило их и объяснялось уникально-первоклассным воспитанием. Но снисходительность дам по-прежнему превосходила все остальные их достоинства. Одна из них заметила, что, если бы мисс Оливия побольше повидала мир, это значительно улучшило бы её ауру и статус На что другая добавила, что всего одна зима, проведенная в городе, сделала бы её маленькую Софию совсем другой, много лучше. Моя жена горячо поддакивала, вероятно не слишком вслушиваясь в слова, и одобрила и то, и другое, добавив, что ничего так горячо не желает, как привести своих дочерей в порядок хотя бы раз в течение зимы. На это я не мог не ответить, что их воспитание и так превосходит всё остальное, а эта чрезмерная и малопредставимая в наших условиях утонченность преподнесла бы их бедность только ещё более смехотворной и привила бы им вкус к удовольствиям, на которые им лучше даже не покушаться…

      – А какими удовольствиями? – воскликнул мистер Торнхилл, – Разве они не заслуживают обладать всем лучшим в мире, ведь в их власти дать столь много? Что касается меня, – продолжал он, – то моё состояние довольно велико, и поскольку это так и есть, любовь, свобода и удовольствия – вот мои принципы, но будь я проклят, если половина моего состояния сможет доставить удовольствие моей очаровательной Оливии, она должна получить его всё! И единственное одолжение, о котором я попросил бы в ответ, – это присоединиться к моему благотворительному фонду!

      Я не такой уж профан в этом мире, чтобы не понимать, что такие речи – лишь модный метод скрыть наглость самого низкого пошиба, но я сделал великое усилие, чтобы подавить свое негодование.

      – Сэр, – воскликнул я, – семья, которую вы сейчас удостаиваете своим обществом, воспитана в таком же высоком чувстве чести, как и вы! Любые попытки ущемить это чувство могут иметь очень опасные последствия! Честь, сэр, в настоящее время – наше единственное достояние, и с этим последним сокровищем мы должны быть особенно осторожны!

      Вскоре я пожалел о своей горячности, с которой произнес эти слова, когда молодой джентльмен, пожав мне руку,