Самая холодная зима. Бриттани Ш. Черри

понятия не имеешь.

      – Она была моей сестрой, Майло. Я тоже потерял её.

      Я посмотрел на дядю, и будто дыра появилась в моём животе. Конечно, я знал, что он тоже её потерял. Именно поэтому я каждую неделю приходил к нему в офис, чтобы поговорить о том, как я испортил свою жизнь. Вот почему я сел в его неудобное кресло. Именно поэтому я уставился на его богом забытый ковёр.

      Потому что у него были её глаза.

      У него была её улыбка.

      Он тоже искренне скорбел по ней.

      Из-за этого я ненавидел и любил его одновременно.

      Он снял очки и потёр переносицу. Благодаря ним я всегда знал, когда буду разговаривать с дядей, а не с директором. Снимая очки, директор Галло становился Уэстоном.

      – Я беспокоюсь за тебя, Майло, – сказал он.

      – Я в порядке.

      – Неправда. Твои оценки ухудшаются, ты проваливаешь три предмета, почти четыре. Ана не хотела бы этого для тебя. Я не хочу этого для тебя. Тебе нужно позаниматься с учительницей.

      – Что, если я провалюсь? Будет ли это худшей вещью на свете?

      Я устал переживать. У меня не осталось сил переживать.

      – Ты не провалишься. Я не позволю этому случиться.

      – К сожалению для тебя. – Я положил руки на подлокотники кресла и поднялся с него. – Ты не можешь сделать этот выбор за меня.

      Я пошёл к двери, беседа закончена. Он окликнул меня, но я его проигнорировал. Он окликнул меня ещё раз. Я продолжал игнорировать.

      – Она оставила тебе письмо, – сказал Уэстон.

      Волосы на шее встали дыбом. Я повернулся к дяде:

      – Что?

      – Твоя мама… она оставила тебе письмо.

      – Нет, она не могла.

      – Да, – сказал он. – Она оставила письмо. Я должен отдать его тебе в…

      – Отдай, – приказал я.

      Моё холодное усталое сердце начало быстро колотиться.

      Уэстон покачал головой:

      – Я не могу. Я должен отдать его тебе на выпускном.

      – Какая к чёрту разница? Её больше нет, она не проконтролирует. Отдай.

      – Нет.

      – Уэстон…

      – Это было её предсмертное желание, Майло. Я не ослушаюсь её просьбы.

      – Я ненавижу тебя, – закричал я.

      Уэстон кивнул:

      – Я знаю.

      Он снова надел очки и выпрямился в кресле. Теперь он опять был директором Галло. Величественным.

      – Чтобы получить письмо, тебе придётся посещать все занятия.

      – Это было мамино условие или ты, придурок, просто издеваешься?

      Он не ответил на мой вопрос:

      – Твои занятия начинаются сегодня, Майло, в три часа дня в библиотеке. Пожалуйста, не усложняй учительнице жизнь. Если ты это сделаешь, она доложит мне.

      Чёртова болтовня. Почему у меня возникло ощущение, что в ближайшие несколько недель эта девушка станет проклятием для моего существования?

      Собираясь уйти, я хмыкнул.

      – Ты знаешь, что осталось две недели? – спросил я.

      – Да, – поморщился он. – Первая годовщина смерти Аны.

      Годовщина.

      Какое странное слово для такой трагичной ситуации.

      Он сдвинул очки