Немножко иностранка (сборник). Виктория Токарева

у толпы, – сказала Инна.

      – Что посеешь, то пожнешь…

      – А нельзя сделать скидку на то, что он дурак?

      – Такого закона нет. Стало на дурака меньше.

      – А вам его не жалко? – спросила Инна.

      – Жалко.

      Оскорбление веры… Инна задумалась: стоит об этом писать или лучше не трогать? Вера – это код человека. Кто кодировал – знать не дано. Все это глубоко, таинственно и необъяснимо.

      Вошли в воду. Море успело прогреться до двадцати шести градусов.

      – Заметно, что Гарик моложе, чем я? – спросила Инна.

      – Нет. Заметно другое. Разница в мировосприятии. Он – зависим, а ты – свободна.

      – В каком смысле?

      – Во всех. Смотришь и видишь: стоит свободный человек.

      Инна поплыла вперед, потом перевернулась на спину. Смотрела в небо. Думала: человек все равно зависит – от здоровья, от денег, от любви. Независимость может быть только на том свете, когда у тебя нет плоти, одна душа.

      Инна заплыла далеко. Зависла между небом и землей. Сверху купол неба, внизу вогнутый купол моря. Счастье…

      Гарик не загорал и не плавал. У него была аллергия на солнце. Он выходил на общий пляж в рубахе и целыми днями до обеда резался в пинг-понг.

      Инна никогда не видела, чтобы он читал, например. Лучше всего Гарику удавалось безделье. Он бездельничал со вкусом и удовольствием. Инна иногда думала, что его время – это заря человечества, когда мужчина гонялся за зверем в набедренной повязке и с пикой в руке. А вечером плясал вокруг костра. А ночью активно размножался.

      Инна не могла долго ничего не делать. Она постоянно обдумывала свои статьи, искала новые темы. И после двенадцати часов, когда солнце начинало шпарить, как беспредельщик, уходила в номер и садилась за письменный стол.

      Это были хорошие минуты. Интеллектуальная деятельность доставляет большое удовольствие, наряду с другими удовольствиями. Интересно погрузиться в размышления и пребывать там, прячась от реальности. А потом вернуться в реальность и увидеть: как хорошо вокруг. И сказать себе словами Чехова: «Милости бог послал». А перед глазами готовая статья, как лукошко с малиной. День прошел не зря.

      По вечерам пили молодое вино, смотрели, как садится в море утомленное солнце. И ждали главного часа: уйти в номер и остаться вдвоем. Он и она. Близость была желанна и не надоедала. Как еда и вода.

      Однажды Гарик, обняв Инну, проговорил задумчиво:

      – Если Машин отец узнает, он придет и выгонит меня из дома. – Помолчал и добавил: – Камни будут падать с неба, я все равно к тебе пойду…

      Инна подумала: камни падают не с неба, а с горы. Это называется «камнепад».

      – Не узнает, – сказала Инна.

      Но она ошиблась. Отец узнал.

      Гарика и Инну где-то засекли, может быть на сочинском базаре. Засекли и доложили. Шила в мешке не утаишь. Тайное стало явным.

      Гарик вернулся в Москву и, ни о чем не подозревая, отправился к семье на дачу. Дача принадлежала Машиному отцу, а значит, и Маше. Гарик был примак – так в народе называют мужей, которых берут в дом на все готовое, – и не имел отношения к собственности