КиЧ. Александра Маркова

человек, связанным по рукам и ногам и обречённым на самый несправедливый суд в мире.

      – Это ложь, – рыдала Лейла, пытаясь пробиться сквозь плотную стену гвардейцев к отцу.

      – Всё это ложь, – бурчала толпа, глядя вслед уходящим гвардейцам, – Как мы будем жить дальше?

      А за их спинами уже пылали повозки и шатры, и никому не было дела до маленьких людей в мире, который принадлежал Вельможам, Судьям и Королям.

      ***

      Едва делегация оказалась вне зоны видимости толпы, сэр Райан, схватил ребенка за шиворот, скинул со своей лошади и громко противно позвал своего слугу:

      – Харви!

      – Да, сэр, – тут же отозвался тот.

      – Забери это, – он протянул Питера старику, – Посади его в ящик…

      Глава 13

      В ящике было темно и страшно. Карета подпрыгивала на кочках и проваливалась в ямы. Питер несколько раз больно ударился головой, но ни разу не произнес ни звука. Ни одной слезинки не скатилось из его глаз.

      Обида резкой болью грызла где-то в груди, прожигая дыру и доставляя ужасные страдания. В один момент, повинуясь детской своей наивности, он поверил незнакомому ему человеку и был жестоко наказан за это.

      Он потерял все: ту небольшую, но всё-таки настоящую свободу, которую давал ему цирк, свою новую странную, разношерстную, но очень дружную семью и любимую подружку. Он больше никогда не увидит их. Никогда не выйдет на арену цирка, не прочтет мудреных названий в книге с теплым переплетом, не увидит, как Лейла ходит по канату под куполом и как ликующая толпа взрывается аплодисментами. Все это было потеряно навсегда – это он понимал отчетливо, но что ждало его впереди, он не мог даже предположить. Не мог и очень боялся неизвестности.

      Но что бы там ни было дальше, какие бы испытания и каверзы ни готовила ему судьба, одно он знал совершенно точно: он больше никогда так легко не поддастся на обман! Больше никогда не позволит никому причинить себе эту невыносимую боль. И больше никогда не скажет никому ни слова! Вообще! Никому! Никогда! А еще он искренне ненавидел Сэра Райна, ненавидел и желал ему зла.

      Карету тряхнуло снова, Питера подбросило вверх, и он снова больно врезался головой о крышку ящика, с губ сорвался невольный стон, который он тут же, со всей своей детской непосредственностью и максимализмом, превратил в глухой утробный рык.

      Вот так теперь будет звучать маленькая мартышка по имени Питер! Всегда только так!

      ***

      – Господи боже, – ныл сэр Райан, с помощью Харви выползая из кареты, – Как же меня утомляют все эти поездки… Бедные мои ножки, совсем затекли… Эй, вы! Двое! – крикнул он стоящим поодаль двум жилистым поварятам, – Берите вот этот ящик и тащите его в дом! Харви, проследи, чтобы не уронили. Мне мартышка нужна невредимой!

      – Да, мой сир, – покорно склонился Харви, одновременно жестом давая понять поварятам, чтобы подошли ближе, – Желаете принять ванну с дороги или вздремнуть часок?

      Сэр Райан высокомерно посмотрел на слугу:

      – Ну, конечно, желаю! И