Маленькая Леночка. Елена Вай

и могущество, а ясности нет. Придётся в данном случае довериться английскому и предположить, что ум является нашим инструментом, а следовательно, должен находиться в умелых руках! Или лучше выключить этот инструмент с антеннами, которые невесть что ловят и невесть куда настроены, и направить своё внимание в зону сердца, в обитель души? Как насчёт совета Эдхарда Толи и многочисленных его последователей остановить свой ум, дав себе возможность прочувствовать «здесь и сейчас»? Каким местом это почувствовать, если ум опять тут как тут? Есть такие места, которыми лучше вообще ничего не чувствовать, чтобы не торпедировать с балкона… И в какой момент всё же можно нажать на кнопку, координирующую прошлое и будущее с «здесь и сейчас», чтобы отрегулировать накопление и расширение опыта?

      Лене очень хотелось бы настроить свой мозг на радио «Relax», как Алису, но в последнее время он автоматически настраивался на hard rock и heavy metal, и сломанная ручка переключения программ постоянно прокручивалась, как на старой радиоле. В некотором смысле её отношение к этой тяжёлой музыкальной продукции изменилось ещё тридцать лет назад, когда Алик, её первый муж-«металлист», видя неподдельное аудио мученичество жены сразу при первых аккордах его любимой музыки, записал и подарил ей целую кассету «медляков», таких как Scorpions «Still Loving You» или Kiss «Reason to Live», которые заставили Лену частично отказаться от своего неприятия музыкального предпочтения супруга…

      Она вылезла из душа, обмазалась всеми волшебными штучками из своего молодильного арсенала, но не вылетела, как Маргарита, в окно, а стала сушить волосы. Сквозь жужжание фена она услышала, как Алиса завела: «Всегда быть вместе не могут люди, нельзя любви земной пылать без конца…». Она кинула фен на полку и ритмично замахала головой, потом плечами, вовлекаясь в свой танец с азартом и озорным циркачеством; её мокрые волосы развивались, как змеи на голове медузы Горгоны, и шипели: «Скажи, зачем мы друг друга любим, считая дни, сжигая сердца…». Ленино обнаженное тело мелькало по квартире, эффектно сжигая лишние калории, словно искало шест, чтобы обвиться вокруг него плющём, а раскрасневшееся лицо строило во всех зеркалах уничижительные гримасы этой самой «единственной любви, которой мы ждем как чуда». Действительно, не бредовая ли идея гоняться за непонятной любовью, которая в конечном итоге не окажется единственной и чудом тоже не окажется, зато круто перекроит наши мозг и сердце, ушив их до размеров непрекращающихся страданий и депрессии, и тихо уйдёт мышкой, махнув на прощание хвостиком и разбив золотое яичко надежды…

      Если бы вечно молодой Няша умел читать, то увидел бы в Ленином паспорте, что возраст, который там указан, предупреждает об аномальности подобного поведения, и на всякий случай попытался бы эвакуироваться в шкаф или под кровать, но в виду своей неграмотности он был уверен, что они родились в один день и в один час и покинут этот бренный мир по такому же принципу, поэтому он с нескрываемой радостью примкнул к Лениной вакханалии,