Чернила цвета облаков. Тая Монс

себе вены. Сжимая в ладони осколок, Тейлор причинял себе боль, стараясь выкинуть из головы это глупое и несвойственное ему чувство вины. Нет, он ни о чём не жалел. Просто терялся в темноте своего разума от всего, что он сейчас осознал.

      Нечто прекрасное погибло сегодня утром. Нечто прекрасное навеки останется в тех глупых строчках на последней странице дневника. Ему плевать. Ему, несомненно, плевать, вот только что-то скребётся внутри.

      Она страдала больше чем все, кому он действительно хотел причинить боль.

      Она плакала больше чем все те люди, которых он резал на куски.

      Они кричали, но от увечий на теле, а она от порезов на сердце. Он не сделал абсолютно ничего, чтобы довести её до такого, но она умерла.

      Она слишком мертва. Слишком навсегда. Слишком навеки.

      – Я тратил на всех этих людей, столько сил, а ты… Тебе хватило пары слов? Серьёзно? Я коснулся тебя всего два раза, и ты уже мертва?

      Картинки в голове промелькнули, как в старой видеоплёнке. Это было только вчера ночью, но уже многие детали стёрлись из памяти, как ненужный мусор.

      Жнец… Жестокий убийца и маньяк с огромной фантазией. Жестокий, но такой глупый, раз не знал, что моральная боль сильнее физической.

      – Спасибо, Джули, – холодно бросил он ей, выйдя из ванной комнаты и из слишком правильного дома. Он забрал на память осколок, забрал её последнее письмо, но оставил на полу карту, которой обычно помечает своих жертв. Но ведь Джули умерла из-за него, верно? Она очередная жертва. Очередная сенсация.

      Его это злило. Злило, что какая-то девчонка заполнила своим поступком всю голову. Злило, что, выходя из её дома, он не мог выйти из глупого непривычного состояния. Одно было ясно. Многое изменится после сегодняшнего дня. Многое обретёт новый смысл.

      ЭШЛИ

      – Да прекрати орать на меня! Я сделала всё, что смогла.

      – Значит, недостаточно, – прозвучал возбуждённый от злости голос по ту сторону провода. Марти постоянно срывался, от злости жёг мосты, а потом жалел о каждом разломанном кирпичике.

      Я ведь знала… Я прекрасно понимала, что этот вечер с его родителями закончится провалом. Я жалею только о том, что вылила стакан сока на ту злобную старуху, ведь в ответ в меня полетел греческий салат.

      – Ты завтра же извинишься перед ними. Поняла меня?

      Когда-то мне нравился его напор, его грубость. Благодаря этому парень не казался мне таким мерзким уродом, каким он и был на самом деле. Сейчас же его грубый тон только вызывал во мне желание воткнуть ему в глотку селёдку и пустить по морю с завязанными на голове бантиком. Вот только жалко тратить на него рыбу.

      – И не подумаю.

      Я нервно сбросила вызов и спрятала телефон в карман. Как же меня всё это достало… Двадцатилетний парень ведёт себя, как разбалованный ребёнок. Либо же я веду себя паршиво. Всё может быть.

      Я тяжело выдыхаю, облокотившись руками о край стола. Маленький старый телевизор заглушает собой ночные звуки за окном. В новостях