Десять поколений. Белла Арфуди

тихий и скрытный был, лишнего слова никому не скажет. Увидела я, значит, ее и обомлела. Такого белого лица с ярким румянцем в жизни не видала. Как настоящая пери[13]. Она ни разу не подняла взгляд, все время смотрела себе под ноги и придерживала одной рукой платье, чтобы не запуталось в ногах. Оно явно было ей великовато, в те времена сложно было их достать. Обычно платье одалживали кому-то на свадьбу – и носили его десятки невест.

      – Это платье наш дядя привез из Чехословакии для невесты старшего сына, – вставил дядя Мсто, – потом на ком оно только не бывало.

      – Так и моя сестра его на свою свадьбу надевала, Амиран привез ей его из Еревана, от вас. – Хато покосилась на старинные часы на стене. – Он как раз вот-вот должен уже вернуться, уехал по делам в город. Очень хотел с вами повидаться.

      – Мы его дождемся.

      Ари продолжал рассматривать фотографии из коробки, которая была переделана в шкатулку, отслужив свой век в качестве хранилища туфель. Теперь она таила в себе неизвестные Ари события и историю родных ему людей. Дядя Мсто и Хато продолжали обмениваться воспоминаниями, оставив Ари наедине с его мыслями. Он складывал стопкой фотографии отца, которые ему попадались. Вот отец, ребенок лет пяти, сидит в саду под большим деревом со своей многочисленной родней. На другой фотографии он уже октябренок с внимательным взглядом в окружении одноклассников. Ари, родившийся уже не в Советском Союзе, ни октябрят, ни пионеров с их красными галстуками не застал, но, как и многие из его поколения, испытывал труднообъяснимую тягу к эстетике ушедшей эпохи. Но хотел бы он и в самом деле оказаться, например, в семьдесят втором году и вдохнуть воздух повсеместного коммунизма? Вряд ли. Ему, любителю мчаться вдаль и исследовать новые города и страны, казалась ужасающей мысль о невозможности выезда из страны.

      – Да зачем нам нужна была Европа, когда у нас было столько республик? Путешествуй сколько хочешь, – говорил отец во время бесконечных споров о политике и истории, напрочь игнорируя замечания Ари о том, что даже такие путешествия были доступны не всем.

      На следующей фотографии отец стоял в свитере и расклешенных брюках рядом с группой молодых людей. Все они были стройными, со смоляными вьющимися волосами и обезоруживающими улыбками. На еще одной фотографии была та же самая компания, к которой присоединилась девушка в полосатом платье и накинутом сверху длинном кардигане. Ее волосы были собраны наверх, открывая изящную линию шеи. Чуть наклонив голову набок, она кокетливо улыбалась пухлыми губами.

      – Кто эта девушка? – Ари не помнил ее ни среди прощавшихся с отцом, ни среди тех, с кем он встречался во время редких и коротких визитов в Армению.

      Дядя Мсто, не сразу понявший, о ком идет речь, прищурился, всматриваясь в лицо девушки. Взяв фотографию в руки, он несколько смущенно обратился к Хато:

      – Откуда эта фотография?

      – Амиран, наверное, ее сделал. Они же с твоим братом учились вместе.

      – Ты знаешь эту девушку, дядя

13

В иранской мифологии существа в виде прекрасных девушек, аналог европейских фей.