Десять поколений. Белла Арфуди

тем, что прибыльное дело уплывает из рук, всячески старались задеть Аву и высказать сомнения в способности женщины управлять таким тяжелым и непростым делом. Однако Ава, которой тогда только исполнилось двадцать, показала свой жесткий характер и объединила свою крохотную мастерскую с еще одной такой же, но принадлежавшей армянской вдове. Через двадцать лет они уже управляли крупной мануфактурой, выполнявшей заказы всех местных чиновников и представителей знати.

      – Да и не пристало нам, женщинам, такие вещи обсуждать. – Мать Несрин считала подобные разговоры слишком утомительными для себя и не понимала, зачем Ава-ханум мучает гостью, вместо того чтобы просто наслаждаться чудесным днем в окружении семьи. Даром что у нее родился праправнук. – Мы в них ничего не понимаем.

      Ава поджала тонкие губы, сплошь покрытые вертикальными морщинками, похожими на стебли цветов.

      – Пожалуй, многие в Европе с вами не согласились бы. Там женщины давно борются за свои права.

      – Ох, ну до чего безумны эти европейцы! – Мать Несрин шумно выдохнула, воздевая глаза к небу, словно просила Ходэ указать жительницам европейских стран на их глупость. – Зачем женщине ходить на какие-то выборы и работать? Это же уму непостижимо! Работают только несчастные, оставшиеся без мужской защиты. Кто в здравом уме самовольно берет на себя тяготы забот о семье?

      Неловкая тишина, возникшая после этих слов, прервалась плачем младенца. Выдохнув с облегчением, Несрин решила немедленно воспользоваться этим случаем, чтобы уйти в свою комнату. Разговоры слишком ее утомляли из-за бессонных ночей, последовавших за рождением сына.

      – Иди, – отпустила ее Ава. – Тебе нужно больше времени проводить с ребенком, а не с такими старухами, как мы. Это ты еще успеешь.

      Поцеловав руку Авы-ханум и приложив ее ко лбу для выражения почтения, Несрин направилась к выходу из комнаты. По пути она метнула предупреждающий взгляд в сторону матери в надежде на то, что она перестанет перечить Аве-ханум.

      – Речь, конечно, не идет о вас, Ава-ханум, – решила загладить свою резкость мать Несрин. – Вы многоуважаемая ханум нашего города, и каждый знает, как тяжело вам пришлось после смерти дорогого супруга. Я ни в коем случае не умаляю ваших заслуг и не сомневаюсь в вашей способности вести дела наравне с мужчинами.

      – Если могу я, то почему не может другая женщина?

      – Ну что вы, Ава-ханум, вы у нас одарены многочисленными талантами, недоступными нам. Стоит ли нам хоть в какой-то мере сравнивать вас с другими женщинами? Это будет несправедливо по отношению к ним.

      – Помяните мое слово: то, что вам кажется сейчас безумием – избирательные права и возможность учиться в университете для женщин, – через сто лет будет нормальным для ваших потомков. И уже ваша прапраправнучка совершенно не согласится с вашими словами.

      – Не стану с вами спорить, Ава-ханум. Да и кто я такая, чтобы сомневаться в вашей дальновидности? Я лишь подумала, что,