Алмазный венец Марины Мнишек. Людмила Львовна Горелик

– Порфирий. За глаза называли по фамилии, Потаповым. Он тогда еще молодой был, но опыт имел – сразу после армии пошел в милицию. Образования большого не получил, поэтому так и оставался участковым. Теперь пенсионер. Люба с ним, когда на улице встречается, каждый раз разговаривает. А тут домой позвонил и попросил о встрече – мол, надо поговорить.

      Легко было догадаться, что речь пойдет об Антоне. Когда ее муж разбился, Потапов предположил преступление: по чердаку ходил злоумышленник, он и столкнул Сергея. Однако участковый – человек маленький, а следователь с ним не согласился – оступился, мол, мужчина и упал с хлипкой лестницы. Расследовать не стали. Теперь, после второго происшествия, Лопуховой не хотелось ворошить старые события, однако не посмела перечить Потапову: в свое время он имел славу на редкость въедливого, не равнодушного к проблемам подопечных участкового, все жители улицы его знали, к нему по всем вопросам можно было обратиться, и он решал. Люба его с той поры хорошо помнила.

      Они встретились на проспекте Октябрьской революции, возле Мандаринового Гуся. Сели на лавку, и Потапов сразу перешел к делу.

      – Любаша, – сказал он. – Ты, конечно, догадалась о чем я с тобой хочу говорить. Может, мне и не надо лезть. Но понимаешь, я тоже Сергея твоего забыть не могу. Хороший был мужик. И думаю, зря я тогда не настоял на расследовании. Многое указывало на преступление, а следователь… ему лишь бы отчитаться красиво да не работать при этом – время тем более такое было, что преступности много, расследовать не успевали.

      Сказал и замолчал. А Люба заплакала.

      – Петрович, – сказала она, – что ворошить? Ни Сергея, ни Антона не вернуть уже. А отчего погибли – какая разница?

      Потапов нахмурил брови, лицо его приняло грозное выражение: продольные морщины от носа к подбородку и вдоль щек еще углубились, резче стали, глазки-буравчики засверкали. И Люба вспомнила, как боялись его нарушители дисциплины на вверенном ему участке.

      – А вот тут ты, Любаша, полностью неправа!

      Петрович был старше на шесть лет, он уже и в подростковые ее годы по улице участковым ходил… Да и начальник – так его все на улице воспринимали. Девочкой Люба его побаивалась, хотя никаких нарушений за ней не водилось. И сейчас она это чувство вспомнила: Потапов лучше знает, Потапов уж если скажет, так оно и есть, Потапов всегда на страже.

      – Да я ничего, Петрович… – забормотала она. – просто ведь уже давно было…

      Потапов мрачно кивнул.

      – В том-то и дело. Понимаешь, если б тогда сразу случай с Сергеем расследовали до конца и преступника нашли, Антон сейчас жив был бы. Я себя виноватым чувствую – почему не настоял на расследовании. Может, конечно, случайность. Хотя ведь в одну точку снаряд случайно два раза не попадет. А у нас попал!

      Он задумался, потом опять заговорил.

      – И все ж, Люба, я хочу это дело понять. Я уже не служу, как ты знаешь. У меня и прав никаких нет на расследование, даже меньше, чем тогда, когда в участковых ходил. Тут