Цвет мести. Корнелия Функе

друга Сажерука. Принц был такой же важной частью мести Орфея, как жена и дочь Сажерука! О, он бы с удовольствием сейчас снова вынул кинжал и сделал хотя бы небольшой разрез на затылке Ринальди.

      – А вы сможете нарисовать Черного Принца без образца? – спросил он. – Он абсолютно обязателен для этой книги.

      – Почему? – Бальбулус презрительно наморщил нос. – Титул принца ему дали разбойники с большой дороги и комедианты, и даже Виоланта до сих пор не смогла сподвигнуть меня его написать. Достаточно плохо уже то, что я вынужден буду увековечить Перепела. Я сказал ей: «Вы хотите, чтобы я вошел в историю искусства как разбойничий художник?» Но так уж и быть. Раз эта книга не предназначена для библиотеки госпожи, я нарисую этого якобы принца. Насколько мне позволит художественная свобода. Виоланта очень полагается на его советы, возможно, у них даже был роман – я пару раз встречал его в замке. Но, признаюсь, я лучше помню внешность его медведя, нежели самого Принца.

      – Ну, такие черномазые лица, как у него, не очень-то отличишь одно от другого, разве не так? – Ринальди одарил иллюстратора заговорщицкой улыбкой.

      – Действительно. – Бальбулус издал нервный смешок, хотя ему было неприятно обнаружить единодушие с таким человеком, как Ринальди. Орфей тоже много воображал о своей бледной коже, и Сланцу это было поистине удивительно. Сам-то он уж точно был рад, что его лицо не похоже на плесневелый сыр.

      – Что же касается других красок… – Бальбулус бросил вожделеющий взгляд на заплечный мешок Ринальди. – Я уже израсходовал большую часть пигментов из тех, что вы приносили в прошлый раз. Вы обещали, что я получу больше, когда работа продвинется.

      Ринальди с покровительственной миной полез в заплечный мешок и извлек несколько маленьких конвертов.

      Бальбулус принял их из его рук почти благоговейно.

      – О да! – шептал он. – Зеленая земля, она незаменима для изображения человеческой плоти, медная лазурь и желто-коричневая сиена, солнечно-желтый, пурпур… – Он нежно ощупывал бумагу, в которую были запакованы красители, хотя она была такая же грязная, как все, что исходило из карманов и заплечного мешка Ринальди.

      Есть много богов в переулках Омбры, но тот бог, которому поклонялся Бальбулус, имел – в этом Сланец нисколько не сомневался – конечности из ляпис-лазури и кровь из кошенильной тли.

      Миниатюрист погрузил конверты в карманы накидки с осторожностью, с какой обращаются с вещами, в равной степени ценными и опасными.

      – Эти красители гораздо ярче, чем все, что я использовал до сих пор. А уж Виоланта, поверьте мне, не экономит, когда покупает пигменты. Могу ли я спросить, откуда они у вас? – Бальбулус старался не выдать волнения в своем голосе, но невозможно было не заметить, как сильно его интересует ответ.

      – Вы в самом деле хотите знать? – спросил Сланец со злой улыбкой. Орфей не спал несколько ночей после того, как вернулся из леса со своей добычей.

      Бальбулус помотал головой:

      – Нет. Нет, ты