Цвет мести. Корнелия Функе

которой были получены краски. Его радовала мысль, что скоро от нее можно будет избавиться, передав тому хитрому трубадуру и его стеклянному человечку. С тех пор как Бальбулус нарисовал серые инициалы, Омбра наполнилась слезами и мрачными слухами. Исчез Перепел вместе со всей своей семьей, и не только он. Куда девался Чернильный Шелкопряд, где подруга скоморохов Элинор Лоредан? Где красавица Роксана и ее дочь Брианна, которую Виоланта любила даже больше, чем свои книги? Огненный Танцор якобы даже отправился к Белым Женщинам, чтобы расспросить их о пропавших.

      Судя по всему, он их там не нашел.

      Бальбулус быстро оторвал кисть от пергамента, чтобы не испортить портрет голубого зимородка, который мастерски окружил рамкой из болотных лилий и жабьего щавеля. Он снова ощущал дрожь в пальцах. В последнее время это случалось слишком часто, и не только с его живой рукой. В последнее время? Бальбулус точно знал, когда началась эта дрожь. С тех пор как закончил работу над Серой книгой. Да, Бальбулус так ее и назвал, хотя все страницы, за исключением десяти инициалов, были снабжены роскошными цветными иллюстрациями. Перед тем как преподнести книги Виоланте, переплетчики всегда приносили их Бальбулусу, чтобы он довел иллюстрации до совершенства. Но эта книга, эта маленькая, коварная, проглатывающая людей книга… Бальбулус не хотел не только к ней прикасаться, но даже видеть ее! Стоило ему раскрыть книгу и приступить к работе над каким-нибудь инициалом, как пальцы начинали дрожать, и ему казалось, что это Серое стирает из памяти все остальные краски. Обычно Бальбулус гордо выставлял готовую работу у себя в мастерской. Эту книгу он, словно вор, прячущий награбленное, поместил в сундук, где хранил лишь использованный пергамент и льняное масло. Крышка его была до того тяжелая, что поднять ее составляло немало труда, но Бальбулус продолжал ловить себя на том, что то и дело ищет взглядом этот сундук. Он будто бы опасался, что Серость могла просочиться и сожрать его так же, как всех пропавших. Они, должно быть, застряли где-то в книге, разве нет? Его искусство пригвоздило их к страницам. Да, Бальбулус знал, что эти мысли попахивают сумасшествием, но не мог перестать возвращаться к ним, хотя и пытался успокоить себя тем, что Черный Принц и Сажерук никуда не делись. Хорошо, пусть для Сажерука он не воспользовался серым пигментом, а что до Черного Принца…

      Кончай, Бальбулус! Твое дело заниматься искусством, а не размышлять.

      Он сжал золотой кулак, чтобы совершенные пальцы, выкованные искусным пасынком Сажерука, перестали дрожать. К юноше прибывали клиенты даже из дальних стран, а ведь ему было всего-то пятнадцать лет. Мастерская мальчишки была уже дважды разгромлена завистниками, потому что на его фоне все остальные ювелиры выглядели дилетантами. Будь то кольцо, бюст, золотая чаша или урна, Бальбулус признавал, что мальчик, несмотря на свою юность, обладает такой же властью над металлом, как он сам над чернилами и кистью. Определенно, мальчишка сможет сделать ему другую руку, которая бы не дрожала.

      Да ты что, Бальбулус? А вдруг он узнает,