По ту сторону огня. Ева Вишнева

мальчишка, которого я видела на станции вместе с матерью. Сейчас он был один в коридоре поезда, стоял на цыпочках, вжавшись носом в стекло. Я тоже выглянула в окно. Наискосок, в просветах между рядом болезненно-тонких деревьев, клубилось серое марево. Издали его можно было принять за дым, поднимающийся от заводских труб, или за грозовую тучу. Здесь оканчивался привычный мир, марево простиралось от неба до земли, от запада до востока. Его и называли Стеной.

      За нее отправляли преступников.

      – Вы случайно не знаете, сегодня будут кого-нибудь казнить?

      Я покачала головой. Мать ребенка, уже без красной шляпки, высунулась из купе и сердито выкрикнула:

      – Что за глупые вопросы? И к людям не приставай! Простите, мой сын вас потревожил.

      – Что вы, все в порядке, – я украдкой подмигнула мальчику, он улыбнулся.

      Лишнего не говори, стой тихо – все это было мне знакомо… Еще пара таких окриков, и мальчишка впредь будет стыдиться своих мыслей.

      В купе заплакал младенец, женщина поспешила вернуться к нему. Мы с мальчиком снова остались наедине.

      Поезд медленно поворачивал. Стена выросла перед нами, исполинская дуга от горизонта до горизонта. «Все боится времени, а время боится Стены» – такая ходила пословица. Еще древние ученые и философы писали о ней на глиняных табличках и бумаге, изготовленной из шкур животных.

      После наступило время самоубийц и безумцев, которые искали в сером мареве спасения от предательств, несчастной любви или собственных горьких мыслей. В нашей с Лилией обязательной программе встречались произведения, герои которых в самом конце отправлялись к Стене. Это значило, что они совсем отчаялись, потеряли смысл жизни.

      Затем Стена стала считаться символом свободы. Эксцентричные жители городов и поселков сбивались в группы и каждый год совершали паломничество, некоторые и вовсе переселялись на границу. Жили в палатках, близко-близко, играли в игру под названием «чанда». Бросали кости: те, кому выпадали единицы, на спор приближались к Стене – кто подойдет вплотную? Кто окунет руку? Кто погрузится с головой?.. Выигрывал, конечно, тот, кто уходил насовсем. Его имя вырезали на стволе дерева и считали героем, сбросившим оковы зримого мира. Позже игроков в чанду окрестили «потерянным поколением».

      А после войны выражение «уйти за Стену» стало синонимом казни. Приговоренным давался выбор: принять яд или окунуться в серое марево. Поползли слухи, что за клубящимся маревом бушует пламя, в котором будешь гореть – но так и не сгоришь, а вот мучения продолжатся вечность. Что там огромные пыточные машины и невозможно умереть, пока не пройдешь их все. Большинство осужденных выбирали яд, но были и те, кто все-таки надеялся на чудо.

      Между тем мальчик отошел от окна и разочарованно протянул:

      – Ничего интересного. А я так хотел посмотреть, как казнят преступника.

      Теперь на смерть осуждали очень редко, только в исключительных и скандальных случаях. И Стена превратилась в одну из тех вещей,