Байки старого зимовья. Георгий Павлович Баль

передавила ему шею. Ослаб заяц. Вот и попал живым в рюкзак. К неволе зайцы привыкают быстро. Едят все овощи, какие не дашь. Скачет по зимовью, топотит, как конь троянский. Вначале прячется под нары, обвыкнув, путается под ногами.

      – Ну, вот и подарок к октябрьским праздникам.

      Еще один лежит, плотно прижавшись к земле, надеется, что не заметим, когда подходим ближе, мечется на привязи.

      Возможно, кто-то скажет, что жестоко убивать зверей. А разве не менее жестоко держать домашнюю скотину. Кормить её из своих рук. Почесывая за ушком придумывать ласковые имена. «Боренька. Зоренька». И на мясо! Свинья за день чувствует, что ее будут убивать. Курицы, еще вчера доверчиво клюющие зерно у ваших ног убегают, как оглашенные носятся по двору, наполняя его кудахтаньем. Вегетарианство? – тупиковый путь. Человек всеяден и никакие биодобавки не восполнят потери элементов содержащиеся в мясе, в рыбе. А самое главное – это же так вкусно! Природу не обманешь. В каждом мужчине живет охотник. Всю жизнь охотимся. Кто за чем. Кто за деньгами, кто за бабами (простите за грубое слово), кто за славой и властью. Честнее, как наши предки – за добычей.

      На лесной прогалине великан поваленный, вскинул верх ветви, на другие, обломав концы, оперся. Старая лиственница, словно вдова, скорбит над ним. Солнечно на поляне, на душе. И дело даже не в зайцах. Какая это добыча? Так. Для жены алиби. Что в лесу был, а не по девкам в соседнюю деревню бегал. Береста, немного ерника. Жарким пламенем схватился костер. Снег в котелке потемнел, осел, задышал влагой. В самый раз набить его свежим снежком под самую завязку.

      Ломти хлеба, нарезанные дома, проложенные поджаренным с прослойками мяса салом и кольцами обжаренного лука, несмотря на несколько слоев газеты подмерзли и теперь оттаивают у костра. Дома хлеб окунался в вытопленный на сковородке жир. Жир тает, капает в костер, шипит, взрывается на углях дымными вспышками, отдавая дань светлому божеству огня. В горящем костре, в изменчивом живом пламени есть свое чудо и не зря древние были огнепоклонниками. Вода очищает тело, огонь душу. Подрумянивается на рожнах колбаса. В котелке вода побелела, вот-вот вскипит. Немного листьев брусничника и только забурлила вода, горсть заварки и котелок в сторону. Чай должен запариться, а не свариться. Не торопясь закусываем. У ног лежит еще один отморозок с начисто выбритым боком. Белка постаралась. Настригла себе шерсти в гайно. Петлю ставил в метрах десяти от кострища, чаюю на этом месте часто, а вот не боится зверь. Привык к тому, что человек везде, что приходится жить с ним рядом. На поляне под лиственницей натоптано, напрыгано и зайцами и белками. Коза прошлась по старым следам, перемахнула лесину в том месте, где я сидел, где смахнул снег, положив на ствол шубенки, чтобы не морозить то на чем сидишь. В чащу уходят, сливаются в одну тропу старые, запорошенные и новые следы. То спокойные, то на махах. Тропа набитая. Коза по ней и на кормежку и от опасности уходит. Напротив нее при загоне удобно на номере стоять.

      Объясняю Славке, почему не стоит петли на козу ставить. Заяц на морозе