Струны судьбы. Андрей Сергеевич Божко

могла себе представить для меня. Это было одновременно тяжело и освобождающе: понял, что должен продолжать свой путь, несмотря на всё, и что не всегда нужно искать одобрение в самых близких людях, чтобы быть верным себе.

      Напряжение, которое ощущалось после концерта, быстро ушло. Никто из домашних больше не поднимал эту ситуацию. Видимо, все просто приняли происходящее как данность и решили не акцентировать внимание на этом. Мама, хотя и молчала, пришла к своему внутреннему примирению, а папа, как всегда, сохранял сдержанность. Таким образом, музыкальная школа перестала быть тайной и стала официальной частью жизни. Это был новый этап, когда занятия уже не скрывались, а стали обычной частью повседневности.

      Глава 1.4 Кумиры 90-х

      К концу года я стал замечать, как у меня начал формироваться музыкальный слух и вкус. Если раньше я просто играл по нотам, стараясь не ошибиться, то теперь начал слышать музыку иначе. Научился чувствовать её глубже, замечать оттенки, понимать, как она может воздействовать на человека. Это было похоже на открытие нового мира. Простые упражнения вдруг обретали смысл, а мелодии, которые раньше казались скучными, становились яркими и живыми. Стал замечать, как гармония может вызывать слёзы, а ритм – заставлять сердце биться быстрее. Мои преподаватели тоже заметили изменения. Они начали давать мне сложные произведения, требующие не только техники, но и эмоциональной вовлечённости. Тогда я понял, что музыка – это не только механическое исполнение, но и история, которую ты рассказываешь слушателю. Первые попытки импровизации стали для меня настоящим прорывом. Я садился за инструмент и просто играл, позволяя рукам вести себя. Это было неожиданно сложно и одновременно невероятно увлекательно. Чувствовал, как музыка оживает внутри меня, становясь моим голосом.

      Параллельно дома начал с удовольствием слушать прогрессивных исполнителей того времени: Максима Фадеева, Линду и других, кто создавал что-то действительно новое. Их музыка открывала для меня необычные горизонты. Я восхищался их способностью соединять глубокий смысл с экспериментальными аранжировками, создавая уникальную атмосферу. Рок-группы, несмотря на их популярность в 90-е, меня не интересовали совсем. Возможно, это было связано с тем, что их звучание казалось мне слишком грубым, лишённым той утончённости, которой я искал в музыке. Мне больше нравились мелодии, в которых можно было услышать сложные переплетения звуков, необычные ритмы и вокал, вызывающий сильные эмоции. Эти исполнители стали для меня своего рода учителями. Они показывали, как можно нарушать правила, чтобы создавать новое. Именно тогда я начал понимать, что музыка – это не только техника, но и смелость быть собой.

      Так однажды, собираясь в школу, я включил телевизор, и там уже шёл клип неизвестного мне исполнителя – Андрея Губина. Это была песня «Ночь». Энергетика этой композиции буквально поразила меня. Чёрно-белая эстетика видео, плавные движения камеры и выразительный вокал