Теорема любви. Наталья Демарко

Татьяна вежливо попрощалась и вышла. Магистры вышли за ней, я – за ними. До тех пор, пока двери директорского кабинета не затворились за нами, корифеи не произнесли ни слова.

      В коридоре магистры наконец выдохнули.

      – Курить, – коротко предложил Витька.

      – Однозначно, – согласился Роман.

      – Немедленно, – поддержал Эдик.

      – Ты же не куришь! – удивился я, но никто не обратил на это внимания. Мы вышли в курилку на лестницу. Татьяна пошла с нами.

      Роман распахнул форточку, с улицы потянуло приятным свежим морозцем.

      – Как вы, Татьяна свет Васильевна? – заботливо спросил Эдик, возведя вокруг Тани защитное поле от дыма.

      – Всё хорошо, – быстро ответила она, но можно было заметить, что её слегка знобит.

      – Не знаю, как вы, а я считаю, что у Хунты не только сердца, но и совести нет! – горячо заявил Витька. – Изувер. Он ведь вам мешал, Татьяна Васильевна!

      – Нет, – удивлённо произнесла Таня. – Я не заметила. Мне кто-то помог на одной трансфигурации, но я не заметила кто.

      – Точно не мы, – вздохнул Эдик. – Там такая стена стояла, что…

      Он не нашёл подходящего сравнения и только рукой махнул. Все замолчали на полсигареты.

      – Послушайте, – прервала наконец молчание Татьяна, – можно вас попросить об одном одолжении?

      Магистры встрепенулись.

      – Конечно.

      – Разумеется.

      – Для вас – что угодно, Татьяна Васильевна!

      – Не зовите меня, пожалуйста, по отчеству, а то я чувствую себя какой-то старушкой. Я с вами полгода знакома и всё жду, когда вы это прекратите, но, видимо, вы очень хорошо воспитаны.

      Магистры потеряли дар речи. Татьяна обвела их взглядом и недоумённо пожала плечиками.

      – Так мы договорились?

      Роман кивнул за всех.

      – Тогда я пойду. И не забудьте, вечером занятие в клубе!

      Она помахала всем рукой и легко побежала вниз по лестнице, оставив магистров в полном оцепенении, победившими, но поражёнными.

      В клуб танцев меня затащила Стелла. Оказалось, за какие-то пару недель это начинание обрело популярность. Завкадрами выбил у Камноедова два помещения на заброшенном втором этаже, в бывшем отделе Оборонной Магии. Их освободили от хлама, протёрли от пыли и проветрили от остатков разложившейся за годы боевой ярости. На полах обнаружился прекрасный дубовый паркет. Его натёрли, и в нём теперь отражался потолок, а паркет отражался в зеркалах, которые сменили на стенах угрюмые тактические схемы битв прошлого и злобные чертежи разнообразных способов уничтожения будущего. В углу стоял патефон с огромным раструбом и вполне современный магнитофон.

      Зная о заморской заразе рок-н-ролла и прочих твистов, Дёмин перестраховался и назначил руководителем клуба седовласого согбенного юношу из отдела Вечной Молодости.

      – Филидор Георгиевич Терпсихоров, если кто не знает, – представил его завкадрами на первом занятии.

      – Жоржевич, – прошамкал юноша. Дёмин пропустил замечание мимо ушей.

      Он