Я объявляю тебе войну. Дарья Белова

терпеть не могу весь этот допотопный колорит.

      С удовольствием бы посмотрела и на комнату Градова. Наверняка она темно-синяя, с идеально заправленной кроватью и правильно расставленными книгами на полках. Все по линеечке, все безупречно, как по учебнику.

      Заношу ногу на первую ступень, и…

      – Аня! – Олеся радостно окликает, и мне приходится остановиться и повернуться.

      – Привет, – быстро сглаживаю паузу. Еще не хватало, чтобы она додумывала, зачем Аня Исхакова собралась на второй этаж хозяйского дома.

      – Ты выглядишь «вау!» и ты же говорила, что не пьешь? – взглядом кивает на стаканчик в моей руке.

      Вот ведь…

      Градов заговорил мне зубы, я и не помню, как шампанское оказалось в моей руке. Естественно, я не сделала и глотка.

      Алкоголь на вечеринках для меня табу. Почти как леопардовый принт и трешовые сумочки через плечо.

      – Не пью, – смотрю, куда бы поставить пластиковую тару.

      Здесь так все чисто, и… Пусто, словно не вечеринка однокурсников, а собрание доцентов по экологии, где обсуждают влияние глобального потепления на землю.

      Скучно, скучно, скучно. Я надеялась увидеть самую лучшую вечеринку года.

      Не нахожу ничего лучше, чем пойти на кухню и оставить шампанское там.

      Извиняюсь перед Олесей. Не искренне, но как уж вышло, и иду по коридору к заветной двери. Пусть она и тяжелая, деревянная, но вот слышимость стопроцентная.

      Уже собираюсь помешать и ворваться туда, разбавив смех своей улыбкой, как слышу мое имя. И сказал его не кто иной, как Градов.

      Он выплюнул, не жуя, как шелуху от семечек.

      – Исхакова, – растягивает мою фамилию. В его тоне хрипловатые нотки без капли сексуальности. Скорее голос полон неприязни, – обычная глуповатая девчонка с завышенным самомнением.

      Напрягаю челюсти, пока в голову активно не стреляет. Приходится нахмуриться.

      – Таких тысячи. Строит из себя принцессу, а по факту – банальная избалованная девица. В ней нет ничего особенного или цепляющего. Пустышка.

      Понимаю, что сама невысокого мнения о Градове. Его корона вновь выросла на темной макушке, и меня выворачивает от злости, когда Мот оказывается в радиусе метра.

      Но… Почему, черт возьми, так обидно это слышать? Как лезвием филигранно слой на сердце срезал и проделал дыру в моем самочувствии. Ведь мне хочется опуститься на пол по стеночке.

      Каблуки кажутся дурной идеей. А узкий топ выдавливает легкие через поры.

      – Но красивая, сучка, – другой голос. Герман.

      Ответом на его слова служит тишина.

      «– Так понравилась?

      – Нет.»

      – Волосы ее эти. И губки… Губки кажутся рабочими. Как думаешь, у нее есть кто? Или, может быть, был?

      А еще говорят, парни не сплетничают. Они делают это, еще как. И сейчас самое время ворваться на кухню, поставить этот дурацкий стакан и посмотреть в глаза этим сплетникам.

      У меня никого и никогда не было! Я ни разу не влюблялась, мне ни разу никто не нравился по-настоящему! А хочу… Очень хочу.

      – Прикинь, она думала,