Рисунок на старых обоях. Повесть. Сергей Грачев

странной фразой «Обратите внимание на свою заботу».

      – Три недели – срок, если не размножу – пиши пропало, – и Женька хохотал. – Счастье по почте, представляешь?

      Потом он начинал философствовать. Он был уверен, что природа намеренно сделала человека. несовершенным, разделив на два пола, чтобы половинки терзались в мучительных поисках друг друга, понимая всю бессмысленность подобной затеи. Истинное счастье никому не даруется и никем не завоёвывается. Один убогий шанс из сотен тысяч – трудно уповать на него всю жизнь. Почти уникален великий Сальвадор Дали со своей Галой – женой, любовницей, натурщицей. А вокруг – сумрачный океан одиночества, мучительного ожидания, молчаливого отчаянья, скрытого маской беспечности и удачи. Счастье где-то в самом человеке, в каждом из нас, хоть мы и поступаем сплошь и рядом не по-человечески.

      Уже тогда Дмитрий подозревал его, потому что именно Женька мог поступать не по-человечески ежедневно. Уже тогда в небольшом уютном баре, за стойкой которого разбавлял коньяк водой Архипов, появилась у Дмитрия тревога; грядут перемены.

      Умело раскрашенные по-мозаичному окна, стены с тёмными и светлыми полосами, похожими на тени, низкий зеркальный потолок, занавесь при входе, низкие столы и мягкие кресла, серый палас – всё создавало уют, было предрасположено к отдыху, спокойной беседе за чашкой кофе. Но Дмитрий ни разу не привёл сюда жену.

      А Женька приглашал, приглашал и жаловался, говорил, как день за днем с грустью созерцает он пустой, замерший в ожидании бар, а ощущение уюта постепенно деформируется, превращаясь в безнадёжную тоску. Тосковали, тускнея, светильники- бра под потолком, потому что никто не любовался их загадочным световым рисунком; тосковала канатная занавесь – её никто не распахивал элегантным жестом; пылилось в безысходной скуке зеркало на потолке – им никто не удивлялся.

      Это теперь ясно: Женька тосковал по жене Дмитрия и тяготился тем, что не может сюда прийти с ней вдвоём, без её ревнивого мужа. Немудрено, что скоро Дмитрий заметил: Архипова раздражает его присутствие.

      – Что это у тебя за работа такая? – играя желваками, цедил Женька. – Нищета, писюльки публикуешь. Не по-мужски, только нос задираешь. Хочешь, я тебе сегодня же статью напишу. На любую тему.

      И Дмитрий, принимая вызов, заказал приятелю статью о молочной ферме. Через день он взял у бармена помятый тетрадный лист и прочитал: «Веление нашего времени – подъём животноводства. Как в целом сельском хозяйстве, так и в корововодстве, в частности. Раньше, конечно, привычно было: каждый отвечал за себя, то есть за группу коров. Каждый заботился о своей подстилке: ежели, скажем, опилок вовремя не постелить, то можно повредить ноги и вымя. А сохранность каждого скота должна быть на первом месте…» Каков подлец этот Архипов!

      Сделав серьёзную мину, новоиспечённый селькор наливал Дмитрию кофе, пододвигал бутерброды:

      – Угощайся, – потчевал соперника изверг Женька, – колбаса