Рисунок на старых обоях. Повесть. Сергей Грачев

разобрана – переходите. Смешно… Особенно некоторым пассажирам. Просто очень смешно. Почему? – Он уставился на гостя с многозначительной ухмылкой. – Не знаешь? Потому, Димон, что спрыгивать им недосуг и в головные вагоны не надо. У них в сумках среди сыро-дряблых колбасных батонов заховалась белоголовая. Или две. Проедут свою остановку, пересядут на обратную электричку и… лишат белоголовку серебряной кепки. Вот ещё спешить! Ехать назад и спешить… Они живут просто, работают, развлекаются. Некоторые, правда, не пьют, но в основном, живут, пия и развлекаясь, верно?

      Дмитрий кивнул. Пусть себе мелит, когда-нибудь остановится.

      – Тебе, например, какое дело, что они пашут в две смены, – продолжал разглагольствовать Архипов. – Чугуний ворочают или шампиньоны выращивают, в очереди на расширение квартиры десятилетиями стоят, и просто в очереди – всегда? Им бы, может, с начальства квартальную премию снять, потому что те в головном вагоне готовой продукции не изготовляют. Я это к чему?.. Да! К тому, Дима, что ежели у тебя с детства разобрана платформа, то никакие головные вагоны не помогут, – Архипов вновь принялся с усердием мешать что-то на шипящей сковороде. – Ух, и соляночка будет!

      Околесицу несёт, подумал Дмитрий. Специально, боится говорить. Да без признаний ясно: и от него хвостом вильнула.

      Неужели переживать научился? Если бы ты знал, Архипов, что в перемещениях мужчины и женщины, мужа и жены, есть очевидная закономерность, как и в перемещениях художественных ценностей. Всё, чем пренебрегает жена, неизбежно оказывается по ту сторону семейной границы. И по принципу «что немцу здорово, то русскому смерть» муж оказывается за рубежом первой, у той, второй женщины, с которой у него исключительно гармонично проходит процесс взаимопроникновения и взаимообогащения культур. Ещё немного времени, и бывшая подруга жизни поймёт, что за существо с целым иконостасом – поистине диковинных привычек и комплексов, казавшихся раньше убогими, грубыми и примитивными – она упустила. За пределы её крохоборского мирка, оказывается, вытащили уникальное творение, и ей уже неинтересно, что вокруг да около, сплошь и рядом, идёт массовый вывоз шедевров. Женщину волнует теперь лишь то, что якобы создано её волей, энергией, слезами, бессонными ночами – короче, бывший муж. Да ещё интуиция подсказывает, что теперь к ней легче пробиться посредственности.

      От глазуньи, говорит, я тебе два глаза оставила. Не хватит – ещё нажаришь… Сыт по горло этими гепатитными глазами, пусть себе забирает. И с ними останется.

      – Помалкиваешь? – Женькины брови топорщатся на переносице, готовится к худшему. Думает, бить буду. Сейчас разговорюсь, раз встретились, обязательно расскажу всё, от начала до конца. Не поймешь ведь. Да и леший с тобой, Женькой Архиповым. Напрягай извилины, пообщаемся вдоволь, почему не поговорить со старым приятелем, доупражнявшимся до безумия?

      Слушай, Женька, слушай, дружище. Да и сам не молчи. Лихо у тебя получается чепуху молоть. Авось до чего