Лессе Пассе. Или Записки иммигранта. Андрей Свистунов

к Питеру, скрываясь за живописными руинами фундаментов то ли финских домов, то ли кирх. После шоссе – несколько километров по истерзанной грузовыми машинами дороге, где на колдобинах то и дело подбрасывало до самой крыши дюжего лендровера, на котором мы с Петром сюда и добирались.

      Дальше – была поэзия видов, рощиц, трепещущих на ветру заводей и отвесных многометровых, поросших сизым мхом валунов. Вот посреди всего этого роскошества и угнездился наш странный заказчик со своим семейством. Его самого лично я не видел, общались мы в основном с его сыном, славным малым и любителем олдскульных американских авто.

      Сева совсем не походил на туго набитый кошелек, каких я успел повидать к тому времени уже великое множество. Он скорее был похож на еще не успевшего разочароваться в жизни сисадмина – вполне симпатичный, не совсем аккуратно выбритый блондин со светло-серыми, немного белесыми глазами. Складывалось впечатление, что от жизни ему было надо очень мало. Разве что пара десятков его дорогущих пропахших бензином железяк под боком, теплый ангар для них и почти такой же по размеру ангар для лупоглазого сверкающего хромом вертолета, собака – шумная овчарка с повалившимся набок ухом и жена – миниатюрная брюнетка в неизменной черной водолазке. Причем именно в такой последовательности, где овчарка Шоколадка и жена отчаянно конкурировали за второе и третье место.

      Мне тоже собака нравилась гораздо больше, потому что заниматься дизайном с Севиной женой было не только непросто, но еще и совершенно бесцельно. Каждое утро начиналось у Тани как будто с чистого листа, так что все случившееся вчера там, как правило, навсегда и оставалось. Шоколадка здесь выигрывала вчистую.

      Сева любил свою овчарку и поэтому отчаянно ее баловал. А еще Сева, наверное, в пику патриотичному главе династии, которого лично я видел только один раз на каком-то парадном портрете с генеральскими погонами, любил все американское. Про американские автомобили лучших чикагских десятилетий я уже говорил, но ими дело не ограничивалось, потому что Сева совершенно искренне предпочитал хороший американский гамбургер с колой пюрешке, домашним котлеткам и пельменям.

      Гамбургерами с колой Сева долго кормил и свою собаку. После чего Шоколадке пришлось пережить клиническую смерть, целый курс капельниц и специальную диету. Были задействованы лучшие ветеринары страны, которых Сева лично доставлял к Шоколадке на своем сверкающем вертолете.

      С тех пор ей перестали доставаться Севины гамбургеры, и от обиды, чтобы хоть на ком-то можно было сорваться, она то и дело самозабвенно лаяла на норовивших поскорее проскользнуть мимо нее строителей. Строителей было много. И каждый день их проворные муравьиные отряды придавали Севиным постройкам осмысленное выражение фасадов.

      После того как Шоколадку откачали, Сева решил на всякий случай увековечить ее в бронзе. Я познакомил его со своим хорошим приятелем, скульптором со звучным римским именем Марцел, и дело пошло: Сева от нечего делать увлекся приемкой эскизов к будущей