Избранные сочинения в пяти томах. Том 1. Григорий Канович

они с отцом сидят в камере, и Пранас рассказывает, как ехал в поезде, как заступились за него монахини, какие добрые люди моя бабушка, ее племянник Элиазар и я.

      Когда отворилась дверь и Пранас вошел в комнату, я нисколько не удивился.

      – Где это ты целый день шлялся? – засыпая, спросила бабушка.

      – Я был в тюрьме.

      Бабушка равнодушно захрапела, и ее храп напоминал звук заржавевшей пилы со сломанными зубьями.

      – Тебя впустили?

      – Ага.

      – Не обыскивали?

      – Не-е.

      – Врешь, – сказал я и заглянул ему в лицо, но он успел отвести взгляд.

      – Ты его не видел… Ты нигде не был.

      Бабушка проснулась и сказала:

      – Все в городе извелись… Все намаялись…

      В темноте она всегда добрела. Только при свете была сердитой. Боже правый, если бы все время жить в темноте, в которой можно не стыдиться ни своих слез, ни своей доброты!

      – Завтра все поедем домой. Надо помочь твоей матери родить, – сказала старуха Пранасу, но он ее не очень понял.

      Мы забрались на чердак, накрылись полушубком и, не проронив больше ни одного слова, заснули. Только сны и летучие мыши носились над нами.

      Под утро мы услышали громкий стук в ставню. Я выбрался из-под полушубка, дополз в потемках до чердачного оконца, глянул в него и обмер. Спросонья мне показалось, что внизу стоит Порядок, но когда я получше вгляделся, то понял, что ошибся. В самом деле, откуда взяться нашему полицейскому на Мельничной улице?

      – Полиция! – прошептал я. – Там внизу… полиция… Вставай, Пранас.

      – Да что я, полицию не видел? – сказал Пранас и натянул на голову полушубок.

      Зачем же к Элиазару пришли полицейские?

      – Откройте! Откройте! – барабанил кулаком по ставне полицейский.

      Во двор вышел Элиазар в шлепанцах на босу ногу. То ли от утренней прохлады, то ли от страха его знобило, и он кутался в наспех накинутую на худые плечи бабью шаль.

      – У тебя прячется такой – Семашка?

      – Нет, – пролепетал Элиазар. – Я никакого Семашку не знаю.

      – Не отпирайся. Нам все известно.

      – У меня гостит моя тетя с внуком. Но их фамилия Клейнас.

      – Не прикидывайся дураком. У тебя мальчишка скрывается.

      – Так вы мальчишку ищете? – воспрянул духом Элиазар. – Есть мальчишка. Живой и здоровый.

      – Где он?

      – На чердаке. Спит.

      Я прислушался. Слышно было, как по лестнице на чердак медленно поднимаются полицейский, Элиазар и бабушка. Ее я узнал по кашлю. Уж очень странно старуха кашляет, как будто курица кудахчет. Ну чего она поперлась наверх? А еще на сердце жалуется! Ничего у нее не болит.

      – Ты что-нибудь натворил? – спросил я у Пранаса, вылезшего из-под рваного полушубка.

      – Часового убил, – сострил Пранас.

      Полицейский налег плечом на дверь, и на чердак ввалились Элиазар и бабушка.

      – Пранас Семашка! – объявил полицейский. – Следуй за мной!

      – А в чем дело? – на ломаном литовском языке спросила бабушка. – Он кого-нибудь