Хомут для Скарабея. Ольга Лозицкая

тихо плескалась возле черной ватерлинии судна. Сам теплоход был белым, как крыло чайки. Но так казалось издали. При ближайшем рассмотрении борт представлял собой поверхность, испещренную темными бороздами, полученными при частом соприкосновении с причалом. Местами облупившаяся краска служила доказательством того, что хозяин не очень радел о респектабельности внешнего вида своего теплохода, а, следовательно, и о своем собственном благополучии.

      Седовласый «морской волк» сидел в небольшой, но уютной каюте и проявлял необычайную активность при телефонном разговоре. Раскрасневшееся лицо покрылось бусинками пота, глаза горели адским пламенем. Монолог капитана был проникновенен. Слова с «перчинкой» в его речи встречались столь часто, что трудно было определить, чем именно занят человек – пытается высказать свои претензии или повышает «интеллектуальный» уровень незримого собеседника.

      Из-за двери доносилось:

      – Всё понимаю…понять не могу…не заметить…неокрашенный… борт…это что…мыльница?… Пробку от бутылки… а…корабля не заметили!…Завтра чтоб исправили…мне без разницы… всю ночь… валиком… !

      На палубе, облокотившись о поручни, выкрашенные ядовитой бирюзовой краской, стояли два матроса. Один нервно курил, смачно сплевывая после каждой затяжки. Другой спокойно разглядывал акваторию порта. Над морем кричали чайки. И сквозь этот гортанный крик пробивалась приглушенная брань капитана.

      – Слышь, Петро, как кэп разошелся, – парень выбросил за борт недокуренную сигарету. – Не с той ноги встал.

      – Сейчас на палубу выкатится, и начнется вторая серия.

      – В смысле?

      – А ты на эту порнуху сам посмотри. – Петро указал на палубу. Ближе к корме, поручни были окрашены белой краской.

      – И что? Он же сам распорядился красить бирюзовой, потому что белая краска закончилась. Он капитан. Его дело сказать, наше сделать.

      – Колян, ты соображалку-то включи. На хрен надо глупости потакать? Он вчера на нервах ляпнул, а мы как два придурка – к исполнению. Надо было боцмана напрячь, если у кэпа в мозгах течь. Тот бы с краской подшустрил.

      – Как же – подшустрил. Не смеши осьминога. На свои бабки купил? Мы и так четыре месяца без зарплаты.

      – Ты за боцмана не беспокойся. Этот пескарь не пропадет. Не купил бы, так на что-нибудь выменял. У нас хлама – выше антенны.

      – Только у некоторых разные понятия о хламе. Я вчера видел, как радист запчасти на водку менял. Выйдешь в море, а тебе ни SOS, ни паровоз.

      – Слышь, Колян, если ты такой зрячий, не знаешь, из-за чего аврал?

      – Как не знать? Нас иностранцы на месяц зафрахтовали. Туристы из Египта.

      В ответ раздался раскатистый смех.

      – Ты чего, Петро?

      – Я? Я ничего, – Петр смахнул выкатившуюся слезу. – Наше корыто уже четвертый год под списанием ходит. Им что, жить надоело?

      – У богатых свои причуды. Им адреналин нужен.

      На палубе показалась фигура капитана. Он внимательно посмотрел на поручни, потом перевел