Анафора. Владислав Творожный

скором времени уезжаю я в Афферен на переговоры, быть может после встречи продолжу писать мысли свои на всеобщее обозрение. A bientot!».

      2.9 – Обычный день обычной жизни

      Одним ранним субботним днем, в местном подвальчике Вертексурга случилось обыденное и в целом типичное происшествие. На ступеньках кирпичного дома собирались местные любители браги, подпольный бар открылся совсем недавно, но многие уже успели «заправиться» высокоградусной настойкой. Так, совсем скоро начал дебоширить местный постоялец по имени Гюнтер Фринд.

      Человек этот был невысокого роста, среднего возраста, носил всякие тряпки и в целом был похож на бродягу. В трезвом состоянии этот тихоня никогда не показывал своих эмоций, но стоило ему учуять запах спирта, как шутки лились с его уст до самого вечера. От скуки каждый день он играл в карты, обычно проигрывал и оставался без последних штанов и нагой добирался до своего дома. Не любил он упреков и просьб, всегда устраивал дебош, если кто-то шутил или оскорблял его славное имя.

      Вот и в этот раз очередной умник не удержался от шутки в адрес Гюнтера Фринда. Наш силач хамского поведения не терпел, вызвав шутника на справедливый бой, хватал стул или металлическую миску и принимался учить уму и разуму супостата. Однако владельцы бара ожидали такого исхода, и нанимали местных мужиков в охранники, чтобы те выгнали куда подальше агрессивных пьяниц, покуда не разгромили уютный подвальчик на мелкие кусочки…

      И вот сидят они вдвоем – Шутник и Гюнтер Фринд на брусчатке, да попивают брагу. Заводит Гюнтер привычный свой говор и начинает рассказывать новому другу о тяжелой жизни своей:

      – Видишь пальца, нет? Гыг, ты же наверняка подумаешь, что это у меня его крыса откусила, ведь я пекарь, а какой же пекарь без крысы в пекарне? Но, нет, ты совершенно не прав! Че молчишь? Говорю же, ты не прав.

      Новый друг же его, пары слов связать не может и просто мычит.

      – Воот, а между прочем, этот мизинчик мой – пал волей храбрых, или смертью, ну умер в общем достойно. – запинаясь рассказывал Гюнтер.

      – Ага. – иногда просыпаясь говорил товарищ.

      – Ты че возмущаешься? – разозлился Гюнтер. – Говорю же, не перебивай, я тебе же душу тут разливаю, а ты мне тут о своем городишь! Слушай значит, было это где-то, гыым, не важно, когда-то давно, наверное. Сидел я в ресторане элитном, даа, дорогой ресторан, вокруг табуретки с подушками, пиво разных сортов, да еще и трубач играл в тот день. Официантка хорошенькая была, такая в массе, сама вся из себя, но ты понял уже. Хотя, что-ты понимаешь, не пойми, как критику, но ты похож на пьяницу, без обид дружище. Значит сижу на табуретке за столом, пью то, что приносят и в целом не жалуюсь. Садятся значит ко мне 3 типа каких-то и давай уговаривать выпить, но я и отвечаю им: «я вам не собутыльник, чтобы вас поить» и отказываюсь. Тогда предлагают мне в карты сыграть, ну ведь это уже дело чести, да и выпивох всегда хорошо надурить можно. Дурил я их где-то около получаса, однако же очнулся поздно ночью