Анафора. Владислав Творожный

вдохновение монарх направился на своем любимом балконе, с которого была видна текущая вдали река, а также кирпичные здания, где жили простолюдины. Заварив себе чая, закрыв двери на балкон, Грегор сел на стул, подтянул к себе кофейный столик, и принялся творить!

      Воодушевление все никак не приходило и Грегор принялся писать все то, что придет в голову, начал он так:

      «Зовут меня Грегор Импрессиоль, вы должно быть меня знаете. Как будто бы в городе есть те, кто смеет не знать моего имени? Я думаю таких нет, но если вы таких встретите, то непременно расскажите о моем почтенном роде.

      Правлю Вертексбургом я на протяжении всей своей жизни, впрочем, и рожден я по всей видимости лишь для этого. Мне никогда не счастливилось уехать куда-нибудь далеко или на моря, мой отец всегда твердил мне, что нет отдыха у человека, находящегося не на родине. Он твердил это до самой смерти и я, как послушный сын его, подчинялся его нравоучению всю жизнь.

      Однако же жизнь моя не сахар, да и солью я ее бы не назвал. Все идет чередом. Утром слуги подают мне чай, яйцо всмятку и парочку колбасных изделий, обычно мне этого недостаточно, и я прошу добавки. Обед же разнообразен, порой мне приносят что-то оригинальное, но повседневные блюда всегда готовятся исключительно из рыбы, так как в городе моем рыбный промысел всегда был исторически развит.

      Ох, о моей личной жизни лучше не спрашивайте. Жена моя – Камилла Импрессиоль, каждый будний день пилит мне мозги. Простите за нескромность. Ей, после рождения дочери нашей – Алиеноры, видите ли захотелось посвятить свою жизнь путешествию. Я же всегда ей это запрещал. Не поймите неправильно, дело вовсе не в деньгах, я просто боюсь уезжать куда-либо далеко, я так привык к своему стулу, столу и кровати с диваном, что уже не могу никуда без них. Даже находясь в Афферене мне хочется поскорее домой, где я родился, жил и, наверное, умру. А, что-то я отбился от мысли. Жена моя предлагала поехать в путешествие по землям Германии, хотя бы на месяц уехать подальше отсюда, но я же запротестовал и ответил, что лучше нашего города – мест нет на Земле!

      В общем теперь, чтобы не поссориться мы стараемся не общаться и вовсе не пересекаться. Одну я ее конечно же отпускать не хочу, дело не в ревности и даже не в том, что она может почувствовать себя вольной. Мне больно осознавать, что в один такой момент она может уехать и больше не вернуться. Несмотря ни на что, я все еще ее люблю, даже если и она кричит на меня и требует, чтобы мы поехали в отпуск.

      На самом деле же, я не устаю в своей жизненной должности. Днем у меня положен тихий час, я располагаюсь на своем диване в царском зале и лежу пока меня не разбудят слуги. Когда же мне становиться однозначно скучно, я иду разбирать письма простолюдинов, чаще всего они жалуются на беспредел, малое жалование, а также безработицу. В хорошем настроении я обычно отвечаю им, что непременно разберусь с данной проблемой, в плохом же пишу им письмо, в котором рассказываю, что в проблеме виноваты они сами и я тут совершенно ни при чем.

      Раз уж разговор зашел о проблемах, мне хотелось бы пожаловаться