Без сомнений. Фофан Тюльпан

попутавшими варенье с кулаком врагами: в му́ках убить. «Садист-затейник» по неясной причине упустил, что рядом присутствует утерявший разум смерд. Первый прикид: спутал идиота с белкой. И жестокая плата не заставила ждать – погиб. Осмотр тела колдуна Игна́циус отложил. Предстояло разобраться с фено́меном: раскололся стигмат, скреплённый заклятиями сверхпрочный кристалл. Сыщик чарами читал запутанные узоры гавва́ха. Выполнял профессиональные малоизвестные тесты. Но результат – не улыбался. Растекался и плодил новые сомнения.

      Отчаявшийся наскоро раскрыть эту тайну, Игна́циус занялся осмотром того, что осталось от некогда грозного чародея. Стрела пригвоздила густую, длинную бороду левее середины груди: искусный лучник – точно в сердце. Маг распутал обильно напитанные кровью волосы у дре́вка. И под ними на покрасневшей ткани разглядел…

      Пульс наяривал набат. В глазах потемнело. Нахлынули давящими волнами подзабытые воспоминания. Усилием воли искушённый колдун заставил себя удержаться на ногах, чтобы не стать на колени, закрыть глаза руками и разразиться то оглушительным противоестественным хохотом, то горьким, безутешным плачем…

      ***

      1. Засека: защитное сооружение с наклонными заострёнными колами в сторону противника (зверя). Охотничья – полукруглый забор, каждый элемент которого: пирамида из трёх рогатин. Две опираются в землю заточенным концом. А одна раздвоенным. Остриё последней выступает и направленно внутрь, в сторону загоняемого зверя. ИАП

      2. Мессир: военачальник, выпускник военного факультета академии Естества, ИАП

      3. Норави́нги – сообщество знатных кланов империи, куда входит Аланделе́йн, ВАТ

      Глава 3. Ксинаалгат

       Из древней тяжести веков

       стремятся овладеть им: не сотрёшь!

       Но с лёгкостью меняет кров:

       булыжник гладкий – что с него возьмёшь?!

      Картины давненько минувших дней ярко вспыхивали в сознании одна после другой. С печалью Игна́циус вспоминал собственное детство, родную семью. Жили на краю деревни. Единственные за излучиной реки. Крестьянствовали. Отец погиб случайно: отрабатывал карви, перевернулась телега и придавила – никто не помог. Зима решила судьбу остальных: голод и холод унёс всех. Даже сегодня, после стольких лет глубокой тоской в сердце отзывались незрячие глаза родной матери, тусклые заострившиеся лица сестёр и младшего брата. Близкие по установленной злой судьбой очереди мёрли без кормильца.

      Всей семье семилетний Игна́циус вереницей закрывал глаза и хоронил в снегу. Ни прокопать мёрзлую землю, ни дотащить тело до церковного кла́дбища ребёнок не мог. На немалое собственное удивление голод парнишку не брал: конец зимы, а он продолжал жить. Но когда настал апрель, силы покинули. Изнывая от жажды, лежал на почерневшем дощатом полу и понуро, ждал: когда придёт смерть. Не хватало духа выйти во двор пожевать снега, чтоб напиться. Но вдруг…

      Пустоту