Там, откуда родом страх. Александр Соловьев

горкой, чего товар без дела хранить, думаю, ну и воспользовалась. Тебе что, не понравилось? Ладно, больше не буду. Не думала, что тебе это неприятно, для тебя старалась.

      – Да нет, приятно. Просто опыта у тебя больно много. Не ведут себя жены так, скромнее ведут. Я и не знал, что так можно.

      – Я не с кобелем каким-то этим занималась, а с законным мужем. А учиться здесь особенно нечему. Начиталась любовных французских романов, там и не такому научишься. Все, оставим это, буду знать, что тебе не надо этого. Хорошие жены быстро учатся.

      – Не обижайся, – виноватым тоном произнес Петр. – Не было у меня до тебя никого, вот и не знаю, как и что. Оставайся такой, хоть так тебя буду чувствовать. Не больно-то ты ласковая.

      – Да уж такая я. Видно, так воспитали. Да и вообще, женщины созданы для любви, а любить их – дело мужчин. Так что все нормально.

      Петр привлек ее к себе и принялся целовать и ласкать ее лицо и тело. В какой-то момент он почувствовал, что она вновь наливается желанием, и отстранился. Праздник закончился, пора было приниматься за работу.

      Так началась их совместная жизнь. Днем Лена была сдержанной и даже холодной, а ночью, словно стремясь восполнить недочет, была страстной и необузданной.

      А вскоре как – то после обильной любви тихим шепотом сообщила, что у нее задержка красок. Неискушенный в подобных делах, Петр сначала ничего не понял, а когда она объяснила ему женскую природу, испытал такое сложное чувство, что долго молчал, приходя в себя. Лена даже забеспокоилась, но он вновь принялся ее горячо целовать, нашептывая самые ласковые слова. Отныне он был самым счастливым человеком, он приобщился к великой тайне, став ее участником. Его отношение к жене внешне не изменилось, но в душе его рядом с любовью поселилось трепетное чувство преклонения и божественного почитания. И это было не слепое преклонение перед непонятным таинством природы.

      Беременность проходила легко, без всяких осложнений, и к концу шестого месяца Елена отяжелела так, словно до родов остался месяц. Большой живот уже не могли скрыть никакие утяжки. Счастливая теща объясняла это тем, что у Леночки хороший аппетит, и из-за этого ребеночек крупный, раскормленный. Свекровь же молчала, поджимая еще сильнее тонкие губы на беззубом от побоев рте. На исходе седьмого месяца родился первенец, мальчик. Принимавшая роды все та же Овчинниха громогласно объявила, что ребенок родился сырым, недоношенным, что ему бы еще лежать да лежать в утробе. Никто такое событие не обсуждал. Тот, кто знал правду, воспринял все как должное, кто не знал – тоже. Одна лишь свекровь, мельком взглянув на новорожденного, тихо прошипела: «Вовремя родился, как положено». И ушла, больше не возвращаясь. Но и это событие осталось без внимания, и это легко объяснялось: какая свекровь невестке верит. Не пришла она и на крестины. На этот раз суровому мужу не удалось даже обещанием порки заставить ее пойти в церковь. Он смутно догадывался о причине ее упрямства, но не хотел в это верить, видя счастливые глаза