Стальные скелеты Книга 1. О героях не плачут. Елена Дмитриевна Булганова

шушукаться между собой и коситься на русских тревожными взглядами. Кому-то даже срочно понадобилось выйти – но беспокоиться не о чем, бойни им не избежать. В урочное время из школы никого не выпустит охрана, завернет назад или к директору отправит. К тому же, если Сомов не соврал насчет распоряжения САПа – а такими делами не шутят, себе дороже – то вокруг школы уже выставлены добровольные патрули из учеников девятых и десятых классов.

      Америкосы это понимают, и все, что им остается – это освободиться хоть от части переполняющей их тревоги и ужаса над унитазами. Вот уже первые отпросившиеся с позеленевшими лицами бредут обратно на свои места.

      Дым разок глянул туда через мощное Ванькино плечо – полюбоваться, как они трясутся. Но, как назло, сразу наткнулся глазами на худое большеглазое лицо Роберта Сарка. Тот с первой парты вывернул шею и смотрел в упор на своего соседа по квартире, в карих блестящих глазах застыл невысказанный вопрос. Дымов даже вздрогнул от отвращения – как же тот ему надоел! Вечно приходилось выходить из дома на четверть часа раньше, чтобы не оказаться с ним рядом в школьной раздевалке. Один платок дурацкий чего стоит.

      Водилась еще странность за этим типом: Роб никогда не разговаривал с отцом. Ни разу к нему не обратился, но кратко отвечал на отцовские вопросы. Впрочем, его отец Ричард тоже не был многословен, сидел на кухне за ширмой и читал собрание сочинений Достоевского. Доходил до последнего тома, потом снова брался за первый. И только с Димкиной матерью оба разговаривали подолгу и с удовольствием.

      Вдруг странная мысль посетила Димку: а вдруг сегодня грохнут именно его соседа? А что, очень даже вероятно, Роберт – совсем не боец, тощий, слабый, с плохой реакцией. Дым припомнил, что жертву под крест вроде бы выбирают заранее и как-то помечают, чтобы не поубивать в разы больше. Как это делается – он не знал, а спросить у Ваньки почему-то не решался. Но ему с каждой секундой становилось все тревожней. Нет, Роберта он всей душой ненавидел, но все же… а если именно ему, Дыму, придется рассказывать матери о случившемся? Наверняка это будет очень неприятный момент.

      Вокруг все шептались и перекидывались уже своими записками. Всем хотелось знать самое важное: была ли жеребьевка, выбрана ли жертва. Но Иван многозначительно помалкивал, устилавшие их парту бумажки даже не разворачивал. А Дым прикидывал, что ему делать. Драться хотелось ужасно, отдаться сполна тому пьянящему чувству полного единения с товарищами, когда все вместе действуют как один многорукий монстр для убийства. Но он также помнил о возможной записи в личном деле, не говоря уж о том, что могут и подрезать – америкосы не совсем беспомощны. С травмой, даже залеченной, вербовщики его кандидатуру и рассматривать не станут. Да еще этот чертов Роберт. Мать в самом деле огорчится, если его убьют.

      Очнулся от мощного толчка в бок. Дым подумал, что Иван хочет пустить по партам еще одну записку, но оказалось, что урок закончился, а он и не услышал звонка. Уже и историк драпанул