Приметы любви. Эмилия Остен

из-за разбитой коленки или лишенных сладкого за шалости. О, если бы и нынешние беды столь же легко было развеять одним ласковым объятием…

      ***

      Ангелочки на боках нового соусника выглядели на редкость пошло, но хотя бы не выделялись столь аляповато розовыми щеками, какими обладали непонятного пола пастушки, украшающие молочник.

      Артур Джайлз, эсквайр, отвернул новую посудину картинкой от себя и с ужасом обнаружил лебедя в золотой короне, плывущего по голубой-преголубой луже на противоположном боку соусника.

      – В воображении какого безумного мастера появились эти существа? – воскликнул он, отодвигая его подальше, пудинг был хорош сам по себе.

      Артур произнес эти слова вслух, но втайне он надеялся, что их никто не услышит. Огорчать добрую тетушку убеждениями в неудачности ее покупок он бы никак не желал.

      Потянувшись за тостом, он привычно состроил гримасу фавну на салфетнице и в очередной раз зажмурился, представляя в мечтах строгий аскетизм этой хмурой северной комнаты, из окон которой была бы видна лишь мокрая мостовая.

      Смотреть на расшитую скатерть, армию столовых приборов, лес канделябров и стаю разноцветных подушек, рассевшихся, развалившихся, стоящих и лежащих, во всех мыслимых и немыслимых местах, было почти невыносимо.

      Ах, если бы можно было остаться дома одному и никогда-никогда не пускать в него ни одну женщину, за исключением кухарки, горничной и посудомойки, и чтобы те приходили по вторникам и четвергам с десяти утра до полудня, когда Артур предпринимает прогулку по Ботаническому саду. А еда пусть появляется на тарелке вовремя, сама. Да, именно сама – и точка, без всяких пояснений и разъяснений.

      Или нет, кухарку заменить на повара. Повара-филлипинца, пожалуй, вытерпеть можно, они молчат и не подают еду в расписных блюдах.

      – Но с другой стороны, такое количество специй, которыми они обильно сдабривают пищу, – вредно для пищеварения.

      – Оставаться одному тебе полезно, дорогой Артур, ты быстро приобретаешь разговорные навыки, – прощебетали из-за его плеча, грязная тарелка немедленно оказалась замененной блюдцем с розами, а розы, не успел Артур на них скривиться, оказались погребены под восхитительным мороженым с кусочками фруктов и лимонным сиропом.

      Сама же тетушка Жанет, достопочтенная Джейн-Оливия Шардю, в девичестве Джайлз, ограничилась румяной булочкой и стаканом сока.

      – Так что за безумные существа, употребляющие огромное количество специй? – спросила она. – Ты приводил в наш дом бродячих факиров?

      О, как бы Артур мог ей ответить! «Зачем мне умение разговаривать, если вы с моей дорогой сестричкой ни за что не дадите вставить ни словечка?», «Факирам далеко до тех представлений, что вы регулярно устраиваете мне в собственном доме», «С завтрашнего дня я всерьез возьмусь за интерьер, будьте готовы к избавлению от этого хлама».

      – М-м-м, – сказал Артур, кивая. Мороженое было нежное, воздушное, тающее с неуловимым ароматом. Но почему, почему за это удовольствие надо