Хвост фюрера. Владимир Козлов

самого музея Цвингер. Тогда мой командир сильно удивился. У американцев не положено было заниматься грабежами и мародёрством. Расстрел в военное время у них был на месте без суда и следствия. Правда, нам точно не было известно, что они именно Цвингер ограбили. Возможно, фон-барона богатого пощупали или наоборот спасали эти ценности. Пара картин, – радующих глаз, фарфор и некоторые ювелирные изделия, – всё это имело уже тогда большую ценность. Командир ювелирные изделия сдал государству, а картины забрал себе. Фарфор мы с ним поделили пополам уже после войны. Он сейчас стоит у меня на самом видном месте, – гордо сообщил латыш.

      – И что убийц не нашли до сих пор? – поинтересовался Глеб, – всё таки преступление серьёзное, – генерала убили, героя войны.

      Янис захлопал глазами и удивлённо сказал:

      – Я тебе не говорил, что он генералом был и героем войны, откуда у тебя эта информация?

      Глеб понял, что сказал лишнее, но быстро нашёлся:

      – Логический ход мыслей. Сам же должен знать, что в основном на машинах в войну ездил высший офицерский состав, а они практически все до одного героев получили.

      – Уходи незнакомец? – сказал Янис, – неверная логика у тебя. Мой командир генералом стал после войны, и на нас в тот день была гражданская одежда. Миссия перед нами секретная стояла! – важно произнёс он.– Так, что забудь про наше пятиминутное знакомство? Не нравишься ты мне и перстня мне твоего не надо. Может ты один из тех людей, кто моего командира убил, а сейчас до моего фарфора метишь? Но не получит его никто!

      – О чём ты говоришь фронтовик? – расстегнул кожан Глеб, засветив при этом свои ордена и начал лазить по карманам костюма будто, что-то ища в них, – разве я похож на убийцу? – чуть обиженно произнёс он.– Сейчас я тебе паспорт и военный билет покажу. Неужели я на душегуба смахиваю? Ведь присутствие одноного варвара в квартире обязательно бы милиция обнаружила. Как пить дай! Или я не прав? – вопросительно взглянул он латышу в глаза.

      Янис увидал награды на его груди и сразу осёкся после чего, чмокнув звонко губами, виновато произнёс:

      – Извини друг? – Не подумавши, сказал, – следы там были оставлены двумя человеками. Одни женские, другие мужские. Но, что хромых там не было это точно. Меня сколько раз допрашивала милиция, – почесал он свой затылок, – наверняка бы сказали о такой примете. Я некоторую информацию знаю из их уст. Прости! Прости! Приходи завтра? – после чего Янис протянул Глебу руку и отдал все свои сигареты.

      У Глеба настроение было испорчено. Он понял из разговора, что латыш, это не верный, а ложный след, на который его пустил киномеханик. И про голову Пифагора он ни, словом не обмолвился. Не мог такой человек, хоть и с лисьим лицом, но с добрыми глазами пойти на убийство!

      Глеб потряс со всем уважением руку Яниса и спросил:

      – В какое время придти можно?

      – Сам же сказал, что вечером ответ можешь дать, – улыбнулся