Хвост фюрера. Владимир Козлов

его пока домой, если у нас ничего не срастётся, я кортик заберу, а остальное добро ты оставишь у себя. Сбыт этого товара я думаю, ты найдёшь без проблем?

      – Эти иностранные безделушки спросом пользуются не только у молодёжи, но и у взрослых додиков, – обрадовался такому предложению Финн.

      – Сколько здесь долларов? – спросил Феликс у Финна.

      – Последний раз было сто двадцать, – сейчас не знаю. Можно пересчитать, если хотите?

      – Не надо, – остановил его Глеб.

      После чего они вернулись назад в квартиру, где киномеханик спрятал чемоданчик в тумбочку, стоявшую под телевизором, и произнёс:

      – Вот теперь моя совесть чиста и перед Пётром и вами, – облегчённо выдохнув из груди воздух, произнёс он.

      Таган кинул на Финна напористый стальной взгляд. От чего тот немного смутился, но глаза не опустил, что про себя отметил Глеб. После чего его лицо вновь обрело добродушие, и он поинтересовался у Финна:

      – Кстати, а почему тебя Финн зовут? Неужели ты финансистом раньше работал или из Суоми родом?

      Финн открыл ещё две бутылки пива и произнёс:

      – Нет, конечно, – я чисто русский человек! – родился в Кронштадте. В Риге живу с сорок восьмого года, когда отцу новый сухогруз дали. Финансистом никогда не работал, учился тоже на морехода, как все мои родственники. Но по кривой пошёл и влетел за всю масть в тюрягу. Два срока схлопотал. Там я и стал Финном из-за того, что в юношеском возрасте Фиником дразнили. В Суоми и вообще за границей никогда не был, да я и не стремлюсь туда. Мне брат, что нужно всегда привезёт из-за бугра. Он весь мир объехал! – горделиво сказал он.

      – А язык латышей ты знаешь? – спросил Феликс.

      – Понимаю, но шпрехать, на их языке можно сказать не могу. Хотя я не теряюсь здесь из-за этого. Все латыши почти говорят на русском, кроме старых аборигенов. Так, что жить здесь мне нравится!

      – Что-то мне эта затея с внуком не по нутру, – задумавшись, сказал Глеб, – неужели внук мог хлопнуть родного деда и бабку?

      – Запросто мог, – убеждённо заявил Финн, – он ведь прописку имел в их квартире. У матери прописка совсем другая. А такой квартиркой завладеть, я скажу, будет не хило. Хоть и не Домский собор, – но площадь сами, видите какая, – и он обвёл руками свою квартиру. – Такие квадраты любому голову вскружат.

      – Это всё понятно, – тяжело у нас в Союзе с жильём, но про голову Пифагора мне Пётр говорил, что эта безделушка ценности не имеет. Парень в любое время мог просто банальным образом стащить её у деда и попытаться сдать за границу, но не быть навечно проклятым своей матерью за убийство её родителей. Такое убийство в моих мозгах не укладывается. Хорошая семья, значит и хорошие внуки! Тут, что-то не то?

      Глеб посмотрел на часы и сразу заторопился:

      – Нам пора с якоря сниматься, – сказал он, – вызови такси к дому и давай в порт к фельдшеру съездим. Надо познакомиться с ним. Попробуем сегодня же посмотреть на этого