Сестра Морфея. Владимир Козлов

месячному заработку шестьсот рублей, а тебе папа положил за июнь месяц двадцать тысяч. Чтобы получать такие деньги тебе нужно сдать в казну клуба сто тридцать четыре тысячи. У меня четыре группы по пятнадцать человек, а я получаю две штуки. Это разве справедливо?

      Он протянул ей два конверта с деньгами брата и её.

      Фима заглянула в свой конверт и, увидав там две купюры в пятьсот и сто рублей, вначале ужасно растерялась, вспыхнула, и даже слёзы выступили на глазах от обиды, но быстро мобилизовалась и, негодуя, бросила в сердцах:

      – Какое вы имеете право определять мне заработную плату. Не забывайтесь, вы здесь никто.

      – Мы здесь с тобой на одном уровне пребываем, ни ты, ни я, как и другие тренера, официально не оформлены. Все мы здесь по статусу батраки, только папа тебя облизывает как сахарного петушка, а нам шиш показывает и тот не маслом, а с горчицей.

      Она хотела ему возразить, но он, подошёл вплотную к ней и прижал вертикально свой указательный палец к её губам.

      – С завтрашнего дня я никто, – прошептал он, – а сегодня я старший тренер, и в отсутствии твоего папы имею полное право распределять заработную плату каждому по труду.

      Пока он нашёптывал Фиме о своих правах она, поймав момент, попыталась укусить его за палец, сильно щёлкнув зубами. Но он вовремя отдёрнул руку. И погрозив ей тем же пальцем, в шутку сказал:

      – Ну, вот Александр Андреевич уже и рептилию на меня свою спустил. Надеюсь, твои укусы не ядовиты?

      Людмила Ивановна заразительно засмеялась. Такой весёлой её Владимир Сергеевич ещё ни разу не видал.

      – Интересная история, – разнежено протянула Фима и потрясла заявлением, в который она вцепилась как в свою незаслуженную зарплату.

      – Пускай Людмила Ивановна выйдет из кабинета и на улице демонстрирует свой гомерический смех, а мне нужно с вами Владимир Сергеевич посекретничать.

      Людмила Ивановна смеяться не прекратила, помахав неизвестно кому рукой, без пререканий покинула кабинет.

      Фима прошла к креслу отца и опустила в него свой костлявый зад.

      – Владимир Сергеевич, вы много не знаете, – произнесла она.– На нашу семью обрушилось большое несчастье. Отец набрал кредитов кучу и задолжал бандитам крупную сумму. Вот они его и держали в погребе две недели на хлебе и воде, пока мы с мамой и братом не вернули им часть денег. Осталось достать двести тысяч и тогда они отстанут от папы. Он ещё дом не купил у Людмилы Ивановны, но уже нашёл покупателя на него. Так серьёзно его прижали нехорошие дяди. Это основная причина низкой заработной платы всего персонала клуба.

      – Кроме тебя и твоего брата, не считая твоего папы, – заметил он.– Так что ж мы ваши семейные финансовые проблемы на своих шеях должны выносить? – возмутился Владимир Сергеевич. – Он бывший сотрудник КГБ и так глупо влип в денежный круговорот. Мне это не понятно?

      В ответ на его слова она скупо улыбнулась.

      – Успокойтесь вы, – КГБ это