Черное Безмолвие. Кирилл Кудряшов

ощущать, как отпускает меня напряжение последних часов. Как уходит из тела предательская радиация, одновременно дарующая силы и убивающая изнутри. Как я вновь становлюсь обычным человеком… или почти обычным – даже легкое превышение уровня радиации над предельно допустимым, вызывает во мне прилив сил, которыми надо лишь суметь воспользоваться. Но в сравнении с бесшабашным бегом по Черному Безмолвию, с поединком с другим бегуном или ударом взрывной волны, которого не вынесло бы ни одно живое существо на свете, сейчас я и в самом деле больше не была бегуном. Перевязанные раны практически не давали о себе знать, по телу разливалось приятное тепло, дарованное спиртом.

      – Два алкоголика водку лакали… – декламирую, вдруг, я, – В ней оказался цианистый калий. Пьяные были, не поняли шутки – у алкашей из железа желудки.

      Антон не реагирует на шутку практически никак – даже не улыбнулся. Как сидел, так и продолжает сидеть, попивая чай.

      – Снегоход готов. – это врывается в каморку постовой в защитном костюме. – Заправлен и ждет вас. Для Антона Сергеевича подготовили защитный костюм, если хотите – можем найти и еще один для вас?

      Ух ты, ешкин кот, мой Бомбодел быстро успел стать для них уважаемой фигурой. Впрочем, бомбоделов я и сама очень уважаю, а этого – в особенности.

      – Спасибо. Вот только я поеду без защиты. – абсолютно искренне говорю я, уже не пытаясь подзуживать приютивших нас постовых. – Дайте нам еще десять минут, и мы выезжаем. Хорошо?

      Парень кивает и спешит ретироваться – для них я не просто авторитет а, что-то вроде архангела. Правой руки Бога. Нет, лучше левой, ведь я – жестокий архангел. Наверное, ангел смерти. Забавные мысли лезут в голову, если у человека по праву руку – Бог, а по левую – Дьявол, то кто же стоит по левую руку у самого Бога? Или нет там никого?

      Однако, прежде, чем рвануть на двухкилометровый заезд до завода, не лишним будет побеседовать с Бомбоделом с глазу на глаз. Успокоить его, что ли, после того, что он видел… Не хочется, что-то, чтобы за моей спиной сидел человек, считающий меня чудовищем и жестоким убийцей. Даже если таковой я и являюсь на самом деле. Не хочется….

      – Антон, ты в Бога веришь? – издалека начинаю я.

      Он неохотно отрывается от созерцания дымящейся чашки чая, но все же отвечает.

      – Да.

      – А в Высшую Справедливость? В то, что каждому воздастся и на Земле, и на Небе, по его заслугам? Веришь в то, что все, что не делается – все к лучшему?

      Он немного ошарашен таким обстрелом вопросами, но все же отвечает, немного подумав:

      – Верю. Верю в то, что неисповедимы пути Господни, вот только, что все к лучшему – не совсем. Я бы сказал, что все, что ни делается – все не зря. Все так задумано Там, Наверху, и нам об этом не стоит и задумываться, ведь Божий промысел понять мы все равно не сможем.

      – Хорошо сказано. – соглашаюсь я. – Значит, ты веришь и в то, что я убивала сегодня не по тому, что мне так захотелось, а по тому, что Господь хотел, чтобы я убивала?

      Его зрачки сужаются не