Разрушитель кораблей. Паоло Бачигалупи

лицу девочки, внимательно на нее глядя. – Будешь пить? Вода.

      Девочка чуть шевельнулась. Пима поднесла чашку к ее губам, и она неуклюже отхлебнула. Взгляд прояснился. Пима снова приблизила чашку к ее лицу, но она отвернулась и попыталась сесть. Ей удалось поджать ноги и обхватить их руками. Пламя костра бросало на ее кожу оранжевые блики. Пима снова предложила воду, и на этот раз девочка выпила всю чашку. А после жадно посмотрела на кувшин.

      – Дай еще, – сказал Гвоздарь.

      Девочка снова выпила целую чашку, на этот раз держа ее трясущейся рукой. Пила так торопливо, что вода текла по подбородку.

      – Эй! – крикнула Пима, выхватывая у нее посудину. – Поаккуратнее! Больше воды до утра не будет.

      Мрачно посмотрев на девочку, она порылась в мешке с фруктами. Нашла апельсин, разделила его на дольки и протянула спасенной. Та сжевала дольку и взяла другую. Она следила за движениями Пимы, как голодный хищник, но, съев всего лишь пару долек, снова легла – вернее, свалилась в изнеможении.

      – Спасибо, – слабо пробормотала она и слегка улыбнулась.

      Закрыла глаза и умолкла.

      Пима сжала губы. Встала и поправила одеяло на девочке.

      – Похоже, будет жить.

      – Да, похоже.

      Гвоздарь не понимал, радует его, что богачка выкарабкалась, или печалит. Она лежала с закрытыми глазами, глубоко дыша. Должно быть, уснула. Если бы умерла или сошла с ума, все было бы намного проще.

      – Очень надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь, – тихо сказала Пима.

      10

      Если честно, Гвоздарь не имел ни малейшего понятия о том, что он делает. Он оказался в какой-то новой версии будущего и принимал решения на ходу. Единственное, что он знал точно: незнакомка – часть этого будущего. Богатая девочка с бриллиантом в носу, с золотыми кольцами на пальцах – на целых пальцах, всех десяти. С темными блестящими глазами, живая, а не мертвая.

      Он сидел по другую сторону костра, обхватив колени руками и глядя, как Пима скармливает спасенной остатки апельсина. Две девочки, две разные жизни. Пима темнокожая, сильная, в шрамах и татуировках – рабочих и на удачу. Коротко стриженная, мускулистая и очень живая. И вторая, смуглая, но намного светлее, не тронутая солнцем, с длинными струящимися черными волосами, с плавными, мягкими, выверенными движениями, без следов насилия, химических ожогов и шрамов от проводов на лице и голых руках.

      Две девочки, две разные жизни, две разные удачи.

      Гвоздарь подергал толстое кольцо, вдетое в ухо. Они с Пимой были сплошь покрыты разными знаками – от татуировок, позволяющих работать в команде, до тщательно продуманных меток с благословениями Ржавого Святого и норн. А у этой девочки – никаких татуировок. Ни для красоты, ни рабочих, ни групповых. Ничего. Пусто. Он был немного ниже ее ростом, но знал, что легко прикончит ее, если понадобится. Пиму ему в драке не победить, а эта совсем слабая.

      – Почему вы меня не убили?

      Гвоздарь вздрогнул. У девочки были открыты глаза, она смотрела на него через костер. В глазах отражались горящая мебель и рамы картин.

      – Почему вы меня не убили,