Дети разлуки. Васкен Берберян

потратив целый день, но, к сожалению, выжил лишь один ребенок. Мать с другим малышом спасти не удалось, хотя она боролась за их жизнь до конца. Она долго чувствовала себя виноватой в том, что случилось, некоторое время не выходила из дома и не принимала роды, несмотря на настойчивые просьбы семей. «Я этим больше не занимаюсь», – говорила она, когда просители стучались к ней в дверь. Но спустя несколько месяцев, выглянув из окна, она увидела пробегавших мимо детей, которым она помогла родиться.

      – Привет, Луссиа-дуду! – радостно кричали ей дети.

      Там были Бедрос и Луссарпи, Метеос и Агавни, и много других, больших и маленьких, и все они были ее детьми. Глядя на них, она почувствовала не только гордость, но и высокое патриотическое значение своего труда. «Я здесь, если вам еще нужна моя помощь», – сказала она одним весенним утром, появившись на пороге дома новой роженицы.

      – Тужься теперь, – сказала она Сатен, придя в себя.

      Молодая женщина, совершенно обессилевшая, дышала, не напрягая мышц.

      – Помоги ей наклоняться, – крикнула повитуха Серопу, который сидел растерянный и ошеломленный, поняв наконец, какая опасность грозила его жене.

      Луссиа-дуду засучила рукава и снова ввела руку во влагалище. Нащупала второго ребенка и обнаружила, что он был повернут ножками к выходу. Тогда она схватила их и тихонько потянула книзу. Сатен почувствовала острую боль и дико закричала.

      – Встряхни ее, она не должна терять сознания, – приказала повитуха Серопу. – Второй ребенок сейчас родится! – К ней вернулись уверенность и спокойствие.

      Показалась ступня крохотной ножки.

      – Слава Богу! – воскликнула повитуха. – Теперь дай ей прикусить тряпку, засунь ее между зубов.

      Затем одной рукой она раздвинула большие губы влагалища, а другой держала ножки и, поворачивая ребенка, тянула его на себя.

      – Нет! – закричала Сатен, когда плечики ребенка застряли и надавили на стенки, расширяя выход.

      В этот момент Луссиа-дуду заметила, что пуповина первенца обвернулась вокруг шейки второго ребенка и душила его. Ребенок был синюшного цвета, и под полуприкрытыми веками глазки, казалось, вываливались из орбит.

      – Проклятье! – в сердцах выругалась повитуха. – Дай мне ножницы! – приказала она Серопу.

      – Что происходит? – крикнула Сатен.

      Сероп покачал головой.

      – Сейчас, – сказала старая женщина, пытаясь распутать пуповину. Удавка уже почти затянула в своих витках маленькую жертву. Сероп оставил жену и вскочил на ноги. Он смотрел на руки повитухи и чувствовал, что теряет сознание в ужасе от того, что увидел.

      – Что происходит? – спрашивала слабеющим голосом Сатен.

      – Дай мне что-нибудь режущее, ради бога, что угодно! – крикнула ему Луссиа-дуду.

      Сероп бросился к мойке, схватил нож и передал ей. Сатен попыталась сесть на кровати, чтобы понять, что происходит.

      – Не давай ей двигаться, Сероп! – приказала Луссиа-дуду и, сжав пуповину между пальцев,