Корабль-призрак. Хэммонд Иннес

хотя язык капитана слегка заплетался от усталости. Лицо, на которое падал тусклый свет нактоуза, казалось осунувшимся, и его черты заострились.

      После этого огонек был все время с нами. Он становился все ближе и отчетливее, пока не начал тускнеть с первыми серыми проблесками рассвета, когда я в очередной раз встал к штурвалу в пять тридцать утра. К этому времени я уже был полумертв от усталости, мои колени дрожали, и я едва держался на ногах. Ночь в кочегарке показалась мне сущим адом. Я думал, что последний час никогда не закончится. Я загружал топку, а по полу струились ручейки воды, шипевшие и испарявшиеся при соприкосновении с раскаленным основанием топки.

      Течение снова изменило направление, и двойной проблеск бакена начал приближаться очень быстро и совсем не с той стороны, с которой мы рассчитывали. Как только окончательно рассвело, я смог его рассмотреть. Это был один из тех огромных столбовидных бакенов, которые так любят французы, и нам предстояло пройти внутри огражденной им территории. Я посмотрел на карту, а затем подошел к переговорной трубе и попросил Пэтча подняться наверх.

      Прошло немало времени, прежде чем он появился на мостике, а когда он все же пришел, он двигался медленно, как тяжелобольной человек, только что поднявшийся с постели. Когда ночью мы менялись с ним местами, он представлял собой лишь смутную тень в тусклом отраженном свете нактоуза. Увидев его при ярком дневном свете, я был потрясен. Он выглядел просто ужасно.

      – Вы едва стоите на ногах, – произнес я.

      Он посмотрел на меня, как будто не понял ни слова из того, что я сказал. Наверное, я выглядел не лучше.

      – В чем дело? – спросил он.

      Я показал на бакен, уже почти в четырех румбах по правому борту.

      – Мы проходим внутри и очень далеко от буя, – добавил я. – Еще немного, и мы сядем на скалы Бризан-Дю-Сюд.

      Он вошел в штурманскую рубку, и я ожидал, что сейчас он отправит меня вниз запускать двигатели. Его не было очень долго. Я даже окликнул его, опасаясь, что он заснул.

      Но он тут же откликнулся и пояснил, что наблюдает за бакеном в окно и пытается что-то придумать. Теперь мы всецело были во власти прилива. Я наблюдал за бакеном, стремительно меняющим свое положение относительно корабля. Он был у нас почти на траверзе, когда Пэтч появился в дверях штурманской рубки.

      – Все в порядке, – совершенно спокойно произнес он. – На этой стадии прилива глубины нам хватит.

      Ветер зацепил нашу корму, и пароход начало разворачивать. Не более чем в двух кабельтовых от нас вращался водоворот, обозначая подводную скалу. Дальше бушевали мутные волны прибоя. Огромная волна ударила в борт судна и белой пеной прокатилась через носовую часть палубы. Тонны воды обрушились на мостик. Корабль содрогнулся.

      – Вы разве не собираетесь запускать двигатели? – не выдержал я.

      Он стоял, повернувшись ко мне спиной, глядя