Жемчуга. Надежда Гусева

меня, а. Я хочу домой.

      – Хорошо, будем считать, что сдала. Теперь задачи.

      Веер карточек.

      Через вершину А проведите две прямые так, чтобы они…

      Докажите, что площадь ромба равна половине его…

      В выпуклом четырехугольнике диагонали взаимно перпендикулярны. Докажите, что площадь…

      Докажите, что отношение периметров подобных треугольников равно…

      Через вершину левого полушария мозга провели перпендикуляр. Докажите, что шизофрения наступит в четверг после захода солнца…

      – Каких треугольников?

      Подруга нехотя отрывается от тетради. В глазах тоска.

      – Подобных, дура. Страница семьдесят.

      – Спасибочки.

      Я ложусь головой на парту и пальцем оттопыриваю креповую занавеску. За окном густая тьма. Жара и гудение усыпляют. Сколько мы уже сидим в этом душном царстве? Два часа? Три? Сутки? А может, вся жизнь прошла здесь, и больше ничего нет, и только ромбы и подобные треугольники топорщатся враждебным забором, криво ухмыляются биссектрисами, сплевывают, как семечковую шелуху, круглые обозначения углов? Может, нет и не было свежего холода и искристого снега? Только занавески цвета беж и раскаленные калориферы?

      Допустим, искомый треугольник ABC построен…

      Допустим! Конечно, построен, вот же он! Долго пытаюсь въехать в хитросплетение отношений катетов и гипотенуз. Кто это придумал вообще?

      – Я решила.

      – Так… Вот здесь недоработочка, – сладкий-сладкий голос. – Да. Иди оформи аккуратно.

      Да как так?!

      Я отворачиваюсь от учительского стола, закатываю глаза к потолку и поэтому не сразу вижу толпу людей в проеме двери. Впереди мой папа. По бокам от него, как гвардейцы гренадерского полка, – две очень толстые и большие чужие мамы. За ними – еще человек пять родителей.

      – Десять. Часов. Вечера, – раздельно произносит мой отец.

      Лично я пугаюсь, когда он начинает так говорить.

      – Да что вообще тут происходит?! – вскрикивает мама-гренадер. – Мы с ума сходим! Ночь на дворе!

      Нас пришли освобождать. Скоро Бастилия падет, и мы попляшем на ее руинах.

      Ага, не тут-то было.

      Она разворачивается медленно, с достоинством потревоженной чернью королевы. Она вся круглая и мягкая – круглые очки, круглые опавшие щеки, большая круглая грудь, пухлые руки, ноги как молочные бутылки, сиреневые волосы завиты колечками.

      – Очень приятно, что вы подошли. Давно пора было… побеспокоиться. Особенно вам. – Строгий взгляд выхватывает чужую маму, и та вдруг делается меньше ростом. – Приходите чаще, интересуйтесь успехами вашей девочки. – Голос глубокий и сладкий, как столовая ложка старого меда, и ядовитый, как порция цианида. – Знаете, у меня есть семья. Муж. И дети. А я занимаюсь с ребятами до ночи. С вашими детьми. Совершенно бесплатно и без всякой благодарности. Я тут с самого утра. На ногах.

      Чужая мама хлопает глазами из-под норковой шапки. Королева отворачивается. Аудиенция окончена.

      – Будьте