Жемчуга. Надежда Гусева

школьным платьем я с ужасом увидела синие и черные пятна на ребрах. Это лишило дара речи. Я не знала, не желала знать, что вот так просто, совсем рядом творятся такие вещи.

      – Почему ты не скажешь никому?

      – Ты что! Он меня убьет.

      И такая уверенность была в ответе. Убьет. Я сразу поверила.

      – Что же делать?

      – Ничего. Он сильно бьет, только когда трезвый. А так – ниче, терпимо.

      – А мама?

      Ульяна равнодушно махнула рукой. Понятно. Маме не было до них дела.

      Мы сидели на диване плечом к плечу – молча, как два камня. Слов не было. Были мысли – тяжелые, неизменно уводящие в тупик. Каждый думал о своем. Если б можно было совершить чудо! Взмахнуть палочкой – вжух! – зло наказано, все счастливы, мир спасен. Если б можно было забрать Ульяну к нам… Если б можно было поколотить ее братца… Если б… Но все разбивалось, как тонкий лед. Серая Ульяна, махнувшая рукой, – некому помочь.

      – Хочешь, заколку подарю. Мама из Москвы привезла.

      Я положила ей на юбку автоматическую диковинку.

      – Классная… Не. Тебя заругают.

      – Не заругают. Бери уже.

      – Спасибо.

      И снова – словно тень улыбки. Хоть что-то. А что я еще могу, кроме варенья и красной заколки?

      Мы медленно шли по обледенелой осенней земле. Холодное солнце садилось за нашими спинами. Ветер пронизывал до костей. И у нас были одинаковые сапоги – красные, с дутым верхом. Просто у нее чуть постарше.

      – Дальше я одна пойду. Пока.

      – Пока.

      Так я и не попала в страшную квартиру. Только запомнила три несвежих глухо занавешенных окна на первом этаже панельной многоэтажки.

      Потом мы еще несколько раз гуляли после школы. Но недолго. Ноябрь не терпит коротких курточек и тонких шапок.

      Вскоре я заболела, а когда пришла в школу – Ульяны не было. Не было ее и через неделю, и через две.

      Она исчезла.

      Сначала никто не хватился. Потом, конечно, стали интересоваться – что да как. И я сама не поняла, как оказалась посреди очень неприятной ситуации – только я одна, оказывается, знала, где Тучка живет.

      Наша классная собрала совет учебного сектора. Четыре неприятные мне девочки стояли у доски с горящими глазами – впереди намечалось приключение.

      – Может, она еще придет, – я тащила за хвост последнего кота. – Может, болеет.

      – Она прогульщица, – отрезала классная. – И двоечница. А тебе на будущее: с кем поведешься, от того и наберешься. Смотри, тоже по наклонной едешь. Какая по счету двойка?

      Во мне закипала злоба.

      – Вторая.

      – Где вторая, там и десятая! Нашла себе подружку!

      Девочки кивали головами, плохо сдерживая злорадство. Мне хотелось их побить.

      – В общем, так: ведешь всех к Тучке. И там говорите с ней хорошенько. Должны повлиять! А если ей трудно заниматься, поможете ей. Вы коллектив!

      Уж это да! Конечно! Прямо кинутся помогать, всемером не удержишь!

      Мы шагали по тонкому свежему снегу. На душе было все поганее и поганее. Ближе к Тучкиному дому возникла последняя надежда.

      – Далеко