В альпийском сиянии. Федор Диесперов

Вроде бы все причастные должны забыть уже и об аббревиатуре, и о том, как она расшифровывается. А те, кто состоял в URSS, по доброй воле еще многие годы назад – отказаться от такой формулировки в паспорте и печатать названия своих государств – и тут вдруг!

      «В каком смысле URSS?» – глядя на меня в упор темно-карими глазами, спросила смуглая девушка в идиотского покроя форме лягушачьего цвета.

      «А, ну Россия, короче!» – лаконично и раздраженно ответила она сама себе, а мне ловко выписала штрафную квитанцию.

      Ведь города не было указано в виде на жительство, хотя, казалось бы, что проще – Leningrad. Только – URSS. Хотя бы я и сдавал каждый год в массу инстанций массу документов с написанным латинскими буквами названием того места и, как следствие, немного и времени, где я когда-то появился на свет.

      – А где вы, собственно говоря, родились? – обратил внимание на недостачу некий помятый контролер неопределенных лет с фурункулом на щеке.

      – Там в документах указано, monsieur, – благодушно поддерзнул я.

      – Так нет же, не указано, – разочарованно и с некоторым нажимом выдавил он.

      Я промолчал и лишь в равнодушном, деланом недоумении слегка приподнял брови.

      – Что ж! Значит, monsieur, вы родились в Нигде, – неожиданно констатировал контролер с фурункулом на щеке, выписывая штраф. И меня как-то неприятно кольнуло. «Да. В далеком Нигде. Где-то там».

      Квитанции эти я, не задумываясь, выкидывал. Знал, что ходу им давали очень редко и, скорее всего, если нарушитель не платил на месте, то все шло в архив и через какое-то время выбрасывалось. Комиссия в случае уплаты после, а не на месте, насколько я знал, шла только государству и никому больше. Таким образом губилась на корню личная заинтересованность в сохранности. К тому же я постоянно переезжал и найти меня оказывалось затруднительно.

      Однажды все-таки заплатил штраф, когда, перепрыгивая через турникет, попал прямо в руки чуть ли не из-под земли возникшего контролера. Бежать было некогда, некуда и стыдно. Что делать – я проиграл. Нужно признавать поражение. По-мужски.

      А еще они, то есть контролеры, порой осуществляют внезапные проверки то тут, то там. Однажды ехал в метро рано вечером, прислонив голову к стенке, подсчитывал в уме, куда нужно потратить чаевые. Вдруг пара мужчин в черных дутых куртках, прямо на моих глазах, с вызывающей уважение синхронностью, достали из карманов яркие нарукавные повязки, проворно натянули их и принялись проверять билетики у всех присутствующих в вагоне.

      Даже запомнил – сколько и чего именно тогда я насчитал, так меня это впечатлило. Не напугало, нет, у меня проезд был тогда оплачен. Но впечатлило достаточно, чтобы вспомнить о той сцене сейчас, спускаясь по ступенькам вниз, на станцию, чье двусложное название я никак не мог выучить. Хотя на память никогда и никому не жаловался.

      Между тем здесь, в историческом центре города, неподалеку от площади Бастилии, контроль мне не попался ни разу. Кстати, у меня некоторые знакомые, приезжавшие в Париж, интересовались,