Феодалка. Полина Верано

он.

      – Пора и пообедать, – решила я, возвращаясь к реальности.

      Марсель радостно кивнул, схватил мой мешок и стал доставать оттуда припасы. Кусок полотна, в который был завернут хлеб, расстелил на подобие скатерти на камне, где его только что пороли.

      Соседний с ним камень тоже накрыл. Это мне стул, догадалась я. Сам уселся рядом на землю и стал выкладывать мою еду, весело болтая, как ни в чем не бывало.

      – Вы не думайте, я обычно не такой! Чтоб чужой камзол надеть и к дамам приставать, такого за мной не водиться! – говорил он между делом. – Это все коварное ларское. Ну и ребята тоже, они меня на слабо взяли. Им-то что, они проездом, пошутили и забыли. А мне хозяин денег должен был за неполный месяц, пропали теперь денежки…

      Свою котомку он тоже открыл – из еды у него был ломоть хлеба, какие-то узловатые корнеплоды и ломкие куски сухого сыра. Не дурно! Беднота здесь ест пармезан!

      Глядя, как Марсель весело хозяйничал в моих вещах, я подумала, что он добился своего. Прогнать его сейчас уже не получится. Язык не повернется. Уже свой. Будто метку на нем поставила.

      Да и чем он плох? Хороший парнишка. Вместо того, чтоб затаить обиду, веселится вон – выхватил два раза за сутки и хоть бы что. Я тоже расслабилась. Чувствовала, что ушел какой-то барьер, будто обменялись секретами – я видела его без штанов, и он меня… застал врасплох своим взглядом. Да и дело свое знает. Говорливый опять же. Можно его обо всем, что касается этого мира аккуратно расспрашивать, или сам без повода расскажет. Болтун – находка для попаданки!

      Помыть его только надо, вон хлеб грязными руками ломает…

      – …В городе, конечно, работы всякой много, и платят хорошо. Только соваться туда одному, без хозяина, нет никакой возможности.

      – Почему? – удивилась я.

      – А кто меня там знает? Чужаков нигде не любят. Хорошо, если просто побьют, а то могут и стражники поймать, заклеймить за бродяжничество. В нашем княжестве с этим строго: если есть у тебя господин, то бьет только он, а если нету, то могут все кому не лень, – вздохнул он.

      Надо же, так вот почему он за меня ухватился! А я уж думала, мазохист.

      Да, тяжело тут простому люду без документов. Как доказать кто ты? Только при помощи других людей. У знати должны быть какие-то грамоты, но они хранятся в замке или в храмах, записи в каких-то приходских книгах, как в нашем мире. Стоп…

      – А меня ведь тоже никто не знает.

      – Вы – другое дело! – заверил Марсель. – Кто же у благородной дамы будет рекомендации спрашивать?

      Я вспомнила Д’Артаньяна и его историю с рекомендательным письмом к Де’Тревилю.

      – А как узнают, что я благородная дама?

      – Да видно же! Ваша милость кланяться не привыкла.

      Да, в нашем мире это как-то не принято. А еще я привыкла к удобствам, чистоте, сервису. К уровню правовой защищенности, который здесь доступен не всем. И к услугам банков или других учреждений, которые исполняются «в одно касание», без поклонов, ходатайств, целования рук и ожидания милостей.

      Оставалось