Сейчас вылетит птичка!. Курт Воннегут

прощения? – сказал Мелч.

      – Здесь каждую пятницу вечером устраиваются танцы – прямо в этом здании, – объяснила Фрэнсин, отрывая взгляд от брошюры. – Вот почему наверху все так разукрашено, – прибавила она.

      Девушка имела в виду, что на баскетбольной площадке были развешены японские фонарики и серпантин. По всей вероятности, следующая вечеринка планировалась в деревенском стиле, потому что в углу стоял настоящий стог сена, а на стенах в художественном беспорядке висели тыквы, сельскохозяйственные орудия и снопы из кукурузных початков.

      – Я люблю танцевать, – сообщила Фрэнсин.

      – Угу, – промямлил Мелч. Он никогда не танцевал.

      – Вы с женой много танцуете, мистер Рохлер? – спросила Фрэнсин.

      – Я не женат, – сказал Мелч.

      – О! – Фрэнсин зарделась и, поджав губы, снова уткнулась в брошюру. Когда краска сошла с ее щек, она подняла голову. – Вы играете в боулинг, мистер Рохлер?

      – Нет, – тихим, напряженным голосом сказал Мелч. – Я не танцую. Я не играю в боулинг. Боюсь, я почти ничем не занимаюсь, кроме ухода за матерью, которая болеет уже много лет.

      Мелч закрыл глаза. Укрывшись за пурпурной тьмой опущенных век, он размышлял о жестокости жизни – о том, что жертвы не зря называются жертвами. Заботясь о больной матери, он многого лишился.

      Открывать глаза не хотелось, поскольку Мелч знал: то, что он увидит на лице Фрэнсин, ему не понравится. Он не сомневался, что на ангельском личике Фрэнсин будет написана самая жалкая из всех положительных оценок – уважение. А к уважению неизбежно примешается желание оказаться как можно дальше от этого неудачливого и скучного мужчины.

      Чем больше Мелч думал о том, что увидит, открыв глаза, тем меньше ему хотелось их открывать. Часы на стене вновь щелкнули, и Мелч понял: еще тридцати секунд пристального взгляда мисс Пефко ему не выдержать.

      – Мисс Пефко, – произнес он, не открывая глаз. – Не думаю, что вам здесь понравится.

      – Что? – сказала Фрэнсин.

      – Возвращайтесь в «цветник», мисс Пефко, – сказал Мелч. – Расскажите там о ненормальном, которого вы нашли в подвале Строения 523. Потребуйте нового назначения.

      Мелч открыл глаза.

      Лицо Фрэнсин было бледным и напряженным. Удивленная и испуганная, она едва заметно покачала головой.

      – Вы… я вам не понравилась, мистер Рохлер? – спросила девушка.

      – Дело совсем не в этом. – Мелч встал. – Просто уходите отсюда – ради собственного блага.

      Фрэнсин тоже встала, продолжая качать головой.

      – Тут не место для такой милой, умной, работящей и очаровательной девушки, как вы, – нервно сказал Мелч. – Останетесь здесь – сгниете!

      – Сгнию? – повторила Фрэнсин.

      – Как я, – сказал Мелч. Путаясь в словах, он изложил историю своей жизни в глузе. Потом, красный как рак и опустошенный, повернулся спиной к Фрэнсин. – Прощайте, мисс Пефко, – сказал он. – Был чрезвычайно рад с вами познакомиться.

      Фрэнсин неуверенно кивнула. Она ничего не ответила. Часто моргая,