Свободное падение. Ксения Трачук

он не мог себе отказать. Но когда машина в очередной раз притормозила в заторе, Максим всё же включил звук погромче.

      «А что повлияло на вас как на человека? Может быть, кто-то из ваших наставников, друзей?» – сладким голосом задавала вопрос гламурная журналистка с накачанными губами.

      Анна на мгновение задумалась, как будто сомневаясь, стоит ли отвечать, и знакомым ему жестом убрала непослушную прядь волос за плечи.

      «Как на человека? Пожалуй, в большей степени книги. В юности я очень много читала, – заявила она. – В музыке мои учителя известны, я уже об этом говорила. А вот в жизни… Только один человек. Знаете, у меня ещё в училище случилась несчастная любовь, очень трогательная. Но я до сих пор помню свои ощущения… Мне кажется, именно это сделало меня той, кто я есть».

      «В каком смысле?» – не унималась интервьюерша.

      «Во многих смыслах. Я захотела стать другой… Не для того чтобы ему понравиться, нет! А чтобы доказать этому человеку – и себе, – что я достойна большего Что я могу не просто заниматься своим ремеслом… Как же это объяснить?.. Как будто мне захотелось летать. Не ходить по земле, а летать. Всё благодаря этому чувству. А он даже не догадывался, насколько я была им увлечена, просто не замечал меня. Вот поэтому сейчас я говорю об этом так спокойно».

      «Тьфу ты, неужели? – ухмыльнулся Гордиевский. – Нет, она всё выдумала для красного словца – просто пиарится. Не может такого быть! А если это и так, то точно не обо мне!»

      «О тебе, о тебе!» – подсказывал вдруг проснувшийся внутренний голос, который раньше торопил его проверить сообщения.

      И Максим снова проверил – и снова ничего там не обнаружил.

      В конце концов, он мог навести справки у администратора и оставить ей записку – а почему бы нет? Что теперь ему терять? Свои двадцать пять?

      Снова ухмыльнувшись, Гордиевский обнаружил, что такси уже добралось до пункта назначения и водитель тщетно пытается донести до него этот очевидный факт.

      – Проблем йок! – заверил его Максим, расплатился и вышел из машины.

      Уродливая громадина современного отеля нависла над ним, как тень сказочного чудовища. На минуту он захотел всё бросить и просто ретироваться. Снова войти в одну и ту же реку?..

      Однако пути назад не было.

      ***

      Ночной вид на Босфор ничем не уступал дневному: мириады огоньков по обеим сторонам пролива и неспешно проплывающие корабли манили прильнуть к огромному панорамному стеклу. Он знал, что она попросит задёрнуть шторы, но не спешил: хотелось оставить немного света, чтобы сначала посмотреть на неё нынешнюю, разглядеть каждую чёрточку, каждый жест, прежде чем…

      Максим опустился в глубокое кресло и прикрыл глаза: не верилось, что это всё-таки происходит.

      Дверь распахнулась, и на секунду он снова перенёсся в оперу: перед ним стояла Флория Тоска. Высоко уложенные волосы, пылающие губы («А ведь она ещё и убийца» – пронеслось у него в голове) и ярко-красное платье – неужели то самое, из третьего акта? Нет, ему только показалось: платье было самой обычной длины, чуть ниже колен,