Безумные рубиновые очерки. Мария Клименко

могут снова увести у нас…

      Я поморщился.

      – Детка, мы правда так сильно хотим говорить о работе прямо сейчас?

      Я подошёл к ней и обнял за талию, слегка прижав спиной к кухонной тумбе.

      – Я могу говорить о работе всегда.

      Она ткнула меня пальцем в нос. Терпеть этого не могу, но Хитер я этого никогда не скажу, иначе запретит мне делать то же самое с ней.

      – Может, изменим традиции? Я хочу найти твоим губкам другое применение. Помнишь, что ты обещала мне утром?

      Я резко подхватил её на руки и закружил по кухне. Хитер засмеялась, обхватив меня коленками, а у меня внутри точно отпустили натянутую до предела резинку. Нервное напряжение не замечаешь ровно до того момента, пока организм не решит расслабиться. С Хитер у меня это получалось мгновенно. Я усадил её на стол и, помедлил одну только секунду – взглянуть ей в глаза.

      – Что, прямо здесь? – тяжело дыша, спросила Хитер, когда я добрался с поцелуями до её уха.

      Не отрываясь от дела, я пожал плечами. У нас бывало всякое, но в этот вечер мне хотелось чуть большего, чем развлечение на кухне, поэтому я снова подхватил Хитер на руки и направился в спальню. Она всегда смеялась, когда я таскал её на руках. Ей было неловко, я же, напротив, испытывал отдельный вид блаженства – она была со мной, касалась только меня, улыбалась только мне. И, чёрт возьми, никуда не могла деться из моих объятий!

      Ещё громче она захохотала, когда я в темноте врезался в угол на повороте из кухни.

      – Никки, что ты творишь?!

      Хитер покрепче обхватила меня коленками. От её улыбки хотелось дышать ещё глубже и чаще. Полумрак, задернутые шторы мерцали в такт бушующим за окном молниям. Я опустил Хитер на кровать и приступил к избавлению самого прекрасного, что могла создать природа, от нелепых человеческих штучек вроде халатиков и нижнего белья.

      – Сама или помочь? – шепотом спросил я, расстёгивая рубашку.

      Даже в темноте  я увидел, как она улыбнулась и закусила губку, потянулась к пуговицам. А через пару секунд опять захохотала: я запутался в руках и рукавах.

      – Ты невозможен! – она тихонько посмеивалась, пока я неуклюже расправляюсь со своей одеждой.

      Может, я и смутился бы, но это были цветочки по сравнению с тем, что порой происходило в этой комнате.

      – В следующий раз надену что-нибудь полегче. Например, ничего, – я, наконец, добрался до кровати, снова обнял Хитер, притянул к себе и прижался губами к её шее.

      Да, бывают те, кто не теряет время, но мне всегда казалось, что те несколько минут, наполненные приятным тяжёлым и прерывистым дыханием, прикосновениями и поисками ещё не покрытых поцелуями дюймов тёплого тела, приносят не меньше, а то и больше удовольствия. Как ночь перед днём рождения, как ощущение весны, когда впереди – каникулы. Приятное ожидание, лишённое первобытных инстинктов – только желание подарить друг другу то, что стоит между нежным первым чувством и звериной страстью.

      Я провёл