Время перемен. Евдокия Краснопеева

Он протянул ко мне руки каким-то фанатическим жестом, и я на миг подумала, что ошиблась в выборе метода воздействия.

      Придется перейти к насилию. Да и вряд ли дело ограничится одной оплеухой! Я взирала на Феодора уже с потолка, круто изогнув шею, и взгляд мой, боюсь, выражал лишь желание свернуть паршивцу головешку на бок.

      Должно быть, парень подрастерял в своем монастыре не все мозги, потому что пришел к выводу, что Святые вряд ли взирают с такой злостью. Когда я вновь очутилась с ним бок о бок, он спросил удивленно, но без благоговейного трепета:

      – Ты действительно это сделала, или мне показалось?

      – В этом нет ничего сложного, – успокоила я мальчишку. – Ты тоже сможешь сделать это… через некоторое время.

      Его припухлые губы искривила недоверчивая улыбка.

      – Не веришь? – Я уже протягивала к нему руку. – Мы можем попробовать прямо сейчас.

      Он колебался.

      – Доверься мне, – попросила я как можно искренне.

      И, о чудо! Ладонь, еще по-мальчишески хрупкая, но уже достаточно широкая, опустилась на мои растопыренные пальцы.

      – Тебе нужно закрыть глаза и думать о том, что идешь… по винтовой лестнице Бернагонского монастыря. Не нужно бояться. Страх – самое последнее дело, на которое способны все, кроме нас с тобой.

      Мальчишка крепко зажмурился и вцепился в мою руку как клещами. У самой стены он распахнул очи и затрясся как обмочившийся щенок.

      – Нельзя быть таким трусишкой, – сказала я обманчиво мягко.

      Моё терпение ощутило первый весомый удар. Я начинала осознавать, почему кадетов набирают из подростков – их безмерное любопытство помогает преодолевать страх.

      Все карты на руках, милашка! Играй! Я опустилась на пол, привычно подтянув колени к подбородку. Склонила голову на бок и сказала небрежно:

      – У нас это может сделать ребенок.

      Приврала немного, опустив эпитет «обученный». Хотела устыдить своего ученика, в чем преуспела. Парень смутился до кумачового цвета. Чуть – и заплачет. Представить, что я вытираю великовозрастному верзиле слезки, я не могла. Поэтому быстро сменила тему.

      – Поговорим о другом. Твоё имя. Феодор. А я – Федра. У нас могут возникнуть сложности при Внедрении. Розалинда ужасно не любит Агентов с созвучными именами. Говорит, что путается. Врет, конечно.

      Мой кадет смотрел на меня совершенно одичавшим взглядом. Я увлеклась, преподнеся действительность в режиме реального времени.

      – Я хочу сказать, нас с тобой будут путать окружающие. Представь, Магистр кричит: «Фе-е-е-дра!». А приходишь ты, потому что «Феодор» – очень похоже, – обыграла я старый анекдот.

      Парнишка согласно кивнул головой. Я забормотала:

      – Феодор – Теодор… Тео! Послушай: Теодор! Тебе нравится? Тео!! По-моему, великолепно.

      Мальчишка кивнул опять, но вид имел при том потерянный. Казалось, ему было наплевать на новое имя, да и на меня в том числе.

      Я сдалась.

      – Тебе нужно отдохнуть.

      Представляя