Закованные в броню. Элена Томсетт

в то время как другие наблюдали за танцами.

      – Комтур фон Остероде – явно знаток дворцового политеса, – кивая в сторону тевтонского посла, ядовито сказал князь Мазовецкий, не любивший силезских немцев. – Его больше всего заинтересовали танцы.

      – По крайней мере, он перестал выглядеть как надутая жаба, – справедливо заметила княгиня Александра. – Даже боюсь подумать, что он будет рассказывать в Мальборге о нашей мазурке.

      – Не сомневаюсь, что он изобразит в лицах, как развлекаются дикие мазуры! – брюзгливо сказал князь. – В прошлый раз, помнится, князь Януш говорил мне, что, побывав при дворе Витовта, послы крестоносцев рассказывали что-то о свальном грехе во время одного из его пиров.

      Княгиня рассмеялась, и ямочки, появившиеся при этом на ее щеках, сделали ее еще молодое подвижное лицо почти таким же юным и привлекательным, как у ее дочерей.

      Глава 5

      Недовольство короля

      Плоцк, королевсвтво Верхняя Мазовия,

      земли Польши, осень 1404 г.

      Личная встреча князя Острожского с королем Владиславом Ягелло носила совсем не столь мирный характер. Король не поверил своим ушам, когда его молодой племянник совершенно спокойно попросил его расторжение помолвки с панной Ставской и разрешения на брак с другой девушкой, в которую он был влюблен.

      Княгиня Александра, также присутствующая при этой примечательной беседе в ее резиденции в Плоцке, откровенно посмеивалась над растерянным выражением лица своего царственного брата. После известия о том, что дочь королевского рыцаря не горит желанием вернуться в Польшу из Ногорода Великого, чтобы встать под венец с князем Острожским, королю Владиславу-Ягелло никак не удавалось склонить Острожского даже к самой мысли о женитьбе.

      – И кто же эта твоя счастливая избранница? – придя в себя от удивления, буркнул король.

      – Фройлян Эвелина Валленрод, племянница гневского комтура, – спокойно сказал молодой князь.

      – Девушка из Ордена?! – вскричал король.

      – Янек, принеси его величеству пива, – попросила княгиня Александра одного из своих придворных, стоявших поодаль и потому не имеющих возможности слышать содержание разговора.

      Молодой поляк опрометью выскочил в коридор, напуганный и несколько озадаченный выражением мгновенной ярости, отразившейся на лице короля после слов вежливого, всегда выдержанного князя Острожского.

      – К черту пиво! К черту Янека! – рявкнул король. – Я хочу поговорить с Зигмунтом наедине! Надеюсь, вы не возражаете, сестра моя?

      Княгиня Александра ободряюще подмигнула Острожскому и вышла, уведя за собой всех своих придворных и приказав плотно прикрыть двери.

      Первый порыв гнева короля, как обычно, был страшен.

      – Ты соображаешь, о чем ты меня просишь? – вне себя от ярости орал он, расхаживая по просторной зале обширных покоев парадных апартаментов княжеской четы в Плоцке.

      Красивое