Закованные в броню. Элена Томсетт

Креста!

      – Так вы еще и крестоносец! – с упреком сказала Эльжбета, глядя на Карла Ротенбурга.

      – Интересно, кем бы еще я мог быть, говоря с вами по-немецки, – с достоинством заявил в ответ молодой человек. – К тому же, не в пример вам, я представился!

      Пан Доманский не выдержал и прыснул со смеху.

      – Он мне нравится, Зигмунт, – сказал он Острожскому и, обращаясь уже к Карлу, заметил: – Ее имя Эльжбета Радзивилл, если она вам так и не представилась, а этот молодой человек – ее брат, князь Кароль Радзивилл, литовский кузен князя Острожского. А сейчас мы просим извинить нас, но мы должны уйти. Нас ждут при дворце князя Земовита.

      – Давайте возьмем барона с собой, – предложил Острожский. – Я уверен, княгиня Александра приглашала его на ужин вместе с послом, господином фон Остероде, но Карл, видимо, чувствовал себя не совсем уютно, лишенный общества друзей. К тому же, могу с полной ответственностью заявить, что я горд назвать барона своим другом.

      Карл заметил, как молодые люди быстро переглянулись между собой, и холодное выражение лица Эльжбеты Радзивилл неожиданно смягчилось, ее глаза потеплели, и в них разлилось медовое золото нескрываемой, на сей раз, симпатии.

      – Ну что ж, Корибут, – сказал Кароль Радзивилл, обращаясь к Острожскому и по привычке называя его родовым литовским именем, – твоей рекомендации мне достаточно.

      И он протянул руку Карлу со словами:

      – Рад познакомиться с вами, господин барон.

      После этого, Эльжбета Радзивилл с мягкой извиняющей улыбкой тоже протянула Карлу свои тонкие, затянутые в черную замшу пальчики, и он благоговейно коснулся их губами.

      За обедом в Большом зале княжеского замка в Плоцке Карл сидел рядом со своей прекрасной незнакомкой. Он говорил и говорил, не останавливаясь ни на минуту, потому что ее золотисто-янтарные глаза сияли ему навстречу, она внимательно слушала его, смотрела ему в лицо и была с ним удивительно тактична и мила. Когда Карл узнал, что она, как и ее брат, родилась и выросла в Литве, удивлению его не было предела. В его представлении, основанном на рассказах ветеранов из замка, повоевавших в свое время на просторах Литвы, это была дикая страна, населенная варварами в медвежьих шкурах.

      – В волчьих шкурах! – смеясь, поправила его Эльжбета, когда он откровенно сказал ей об этом. – Один из предков Острожского, он ведь тоже родом из Литвы, не правда ли, Зигмунт? князь Воишелг, для устрашения германских рыцарей, подобных вам, господин барон, распорядился подбить свою одежду волчьей шкурой.

      – Бьюсь об заклад, он сделал это из соображений практичности, – вступился за своего предка Острожский. – Я сам носил волчий кожух, когда жил в Литве, и могу со всей ответственностью сказать, что он прекрасно спасает от влаги.

      – Вы носили волчий кожух?! – спросил шокированный Карл, во все глаза глядя на невозмутимого красавца польского князя, одетого по последней европейской моде.

      – Помнится,