Усадьба. Михаил Борисович Егин

крестьян Узмакова в связи со смертью владельца и наследников. Приложение, в котором оно было размещёно, датировалось восьмым августа 1809 года. Вскользь упоминалось, что часть крестьян «примерно наказаны». Это наводило на размышления о возможном крестьянском бунте, ничем иным массовое наказание крестьян вызвано быть не могло. Причина смерти владельца усадьбы и его детей тоже оставалась загадкой. Сколько детей было у отставного полковника и отчего они умерли, выяснить не удалось. Как бы то ни было, с 1809 года род Узмаковых навсегда исчез из истории имперских дворянских фамилий. Тогда же была заброшена усадьба, представляющая собой «классический образец среднерусских усадеб начала XIX века». Глядя на циклопические колонны, в последнюю фразу верилось с трудом.

      От «господского» деревянного второго этажа и крыши давно ничего не осталось. Внутри сквозь проёмы окон были видны покрытые снегом кучи камней. Чтобы обойти здание, потребовалось почти десять минут. Пролом в стене, обращённой в сторону пригорка с крестом, выглядел так, будто стену проломило изнутри какое‑то чудовище или в находившемся за ней помещении взорвался пороховой склад. Оба эти предположения по своей правдоподобности находились примерно на одном и том же уровне – кто в здравом уме будет жить на пороховой бочке?

      Поёжившись, Артём полез внутрь. Одежда немного высохла, но носки всё равно противно обтягивали ноги. Кожу над пятками на ступнях неприятно покалывало. Невельские ботинки (при всей нелюбви к правоохранительным органам все однозначно признавали надёжность ментовского обмундирования) начали натирать мозоли. «Неделю буду ходить как корова», – мелькнуло в голове, но скорее как ворчание вечно недовольного чем‑то разума. В душе поднимался охотничий азарт, предвкушение.

      Аккуратно ставя ноги между мраморными и гранитными обломками, иные из которых превосходили ростом человека, периодически пробуя прочность снежного покрова руками, он продвигался вдоль стен. Перекрытия между этажами, естественно, не сохранились. На уровне, где должен был быть потолок, в стене находился ряд квадратных углублений, куда в приснопамятные времена вставили вытесанные из дерева брусы. На эти брусы уже впоследствии укладывали пол второго этажа. Приглядевшись, Артём увидел такие же отверстия ещё выше – вероятно там, где в своё время был фронтон.

      Длина здания была порядка пятидесяти метров. Медленно продвигаясь, он прошёл насквозь одно крыло и дошёл до центра. Когда‑то здесь была, вероятно, парадная зала, сейчас просто большое пространство, посередине которого лежали обломки рухнувшей внутрь ротонды. С одной стороны был выход на крыльцо. Сквозь проём дверей на фоне серого неба были видны края колонн и стоявший на пригорке поклонный крест. Артём ещё раз подумал, что усадьба была возведена по какому‑то особому плану. Фасад был выстроен так, что между находившимся по центру входом и крестом можно было провести строгий перпендикуляр. Это подтверждало правильность догадки: если крест