Потусторонним вход воспрещён. Екатерина Ландер

дома. Вечером зайдет с пирогами, жди. С рыбой, – веско обронил Лёня. – Фиг выпроводишь потом, ты же знаешь, Яруша.

      Ярослав подавил тяжелый вздох и поморщился.

      – Голову б тебе оторвать, – уже без прежней ожесточенности ответил он.

      – У нее просто доброе сердце. Иногда слишком. Прибереги пыл.

      – Лучше вызови нам такси, советчик.

      – Куда мы? – забеспокоилась Марго.

      – На фабрику медицинских пособий. По дороге объясню.

* * *

      В такси стоял ядреный запах химозного освежителя – хоть топор вешай. Шумный кондиционер гонял по салону холодный воздух. По ощущениям на улице и то теплее было, чем внутри автомобиля.

      Водитель – мужчина лет сорока, толстощекий, с пышными усами и доброжелательным прищуром – окинул оценивающим взглядом нашу компанию, повернулся к Ярославу, устроившемуся на переднем сидении:

      – О, мо́лодежь-по́дростки. Куда поедем?

      Толстый вязаный свитер с оленями делал и без того плотного таксиста почти необъятным. Когда мы затолкались в салон, мне показалось, что пространства для воздуха вообще не осталось.

      Марго съежилась сзади, зябко обхватив себя руками и уткнув нос в шарф, затихла.

      – Сначала Кожевенная линия, двадцать семь, пожалуйста, – сказал Ярослав.

      – Будет исполнено, – рокочущим басом произнес водитель и крутанул баранку.

      Мы помчались вдоль набережной. За гранитным парапетом плескалась стальная река. У причалов покачивались рыбачьи лодки. Черная баржа длинным продольным шрамом полосовала реку вдали. В сезон здесь можно будет увидеть многоэтажные круизные лайнеры, плавучие рестораны, прогулочные и экскурсионные кораблики.

      Ярослав молчал. В руках он играючи крутил жестяную фляжку, похожую на ту, из которой окатила меня в кафе рыжеволосая Медина. Машина подпрыгнула на кочке. Ярослав сделал вид, что случайно пролил воду на подлокотник.

      – Прости, командир, – виновато улыбнулся он.

      Я вытянул шею, пытаясь разглядеть, что произойдет, но таксист быстро отряхнул измоченный рукав, обтер об себя ладонь:

      – Ниче, бывает.

      Ярослав спокойно выдохнул и обернулся к нам, цепляясь за подголовник кресла.

      – Можем пока поговорить, – предложил он. – Что есть ключ как символ? Я в этом деле, конечно, не известный спец, как Леонид Скворцов, но попробую вытянуть из памяти. Если вспомнить пантеон древних греков, то символику ключа можно обнаружить почти у каждого бога или богини. Также это известный инструмент, в мифологии связующий настоящий мир с потусторонним, земное – с божественным или, наоборот, с низменным, миром зла и древних духов. – Голос Ярослава казался сухим, как скрип гравия, и ровным, как пульс покойника. И без всякого энтузиазма, как у Лёни. – Ключ – атрибут Гекаты, богини тайн и колдовства. Другой бог, забыл имя, открывал для умерших душ путь в загробный мир.[22] Ключ также присущ двуликому Янусу – богу переходов и дверей в любом смысле… Говоришь, ты там в какую-то дверь шагнул?

      – Может, дверь. Может, просто проем.

22

Египетский бог Осирис был известен как бог смерти, преисподней и перерождения. Анубис же, имя которого забыл Ярослав, выполнял роль проводника душ в царство мертвых. Анубис обычно изображается с двумя главными символами: скипетром в одной руке и анхом (ключом) – в другой.