Потусторонним вход воспрещён. Екатерина Ландер

и оглянулась.

      На заднем дворе храма ковырялась маленькая женщина в ватнике, сгребала граблями прошлогоднюю пожухлую траву. И земля, и пуховик были черные, оттого я не сразу ее заметила.

      – Простите.

      Женщина обернулась в поисках позвавшего. Я помахала рукой:

      – Простите, вы не подскажете, что тут за организация?

      Прихожанка глянула на дверь флигеля, недоуменно пожала плечами:

      – Так года два уже никого. Пустой стоит.

      – Как пустой?

      – Да вот так. Некому за домом ухаживать. Уже и разваливаться начал. Крыша прохудилась, в стенах трещины. Батюшка наш просил: говорит, отдайте на нужды храма, починим. Нет – и все.

      Я обернулась на здание. Конечно, назвать симпатичным двухэтажное длинное строение язык бы не повернулся. Но не руины же тут, как описала незнакомка. Окна целы. Стены вроде бы в порядке. А самое главное – не могла я вчера привезти сюда заказ, если внутри никого нет.

      – А для чего ищете? – неожиданно спросила прихожанка.

      – Сестра у меня пропала, – нехотя призналась я.

      Женщина задумалась. Отставила грабли к покосившемуся сарайчику, кивнула мне:

      – Пойдем.

      Я нерешительно качнулась навстречу.

      – Пойдем, не обижу. Тут калитка.

      Она отодвинула неприметную щеколду, пропустила меня во двор. Я проследовала за ней в узкую дверь с обратной стороны храма. В темноте, густо пахнущей свечным огаром и ладаном, незнакомка толкнула еще одну дверь, и мы очутились внутри сумрачного гулкого зала.

      Женщина стянула куртку, повесила ее на крючок, а меня взяла под руку. Я бросила на нее короткий любопытный взгляд: под ватником у прихожанки оказалось простое темное платье. Она подвела меня к стене, где висела в золоченой раме большая, покрытая лаком икона. На круглом столе перед ней светились зажженные свечи – некоторые совсем оплавленные, некоторые едва начавшие таять.

      Женщина легонько коснулась моего плеча, и я обернулась.

      – Возьми. – Она протянула мне тонкую желтую свечу. Я послушно взяла.

      – Это Николай Угодник. Возвращает пропавших в дом. Надо вот так. – Прихожанка сложила руки в молитве. – Николай Чудотворец, бесконечной милостью верни назад без вести пропавшую…

      – Василису, – подсказала я.

      – Василису.

      Она зажгла свечу, поставила на свободное место рядом с другими. Я повторила то же самое.

      Поможет ли молитва? Не знаю. Пусть…

      В шелесте чужих шагов поблизости, в полумраке, в тяжелом запахе свечей и их неравномерном спокойном мерцании скрывалась завораживающая теплота. Как будто большая невесомая рука спустилась сверху, погладила плечи, провела по волосам.

      Женщина стояла рядом, сложив ладони и опустив голову. Мне казалось, я слышу ее мягкое дыхание.

      Может, рассказать ей про сажу на диване и куклу, про исчезнувшие семейные фотографии и зверька, стащившего непонятный ключ?

      – Вы каждый день работаете во дворе? – уточнила я.

      – Да.

      – И