Ева. Никита Агушин

только понюхай! – он протянул цветы, – какой запах!

      Женщина подлетела к сыну в ту же секунду, чтобы обнять. Она взяла цветы в руки. В нос ударил сладкий запах. Будто мед. Она улыбнулась.

      – Ты как их достал?

      – Мама, представляешь! Там в заборе дырка была! У меня получилось в нее пролезть и нарвать тебе цветочков! Они же тебе так понравились.

      – Ты ж мое солнышко! – Она обняла мальчика. Женщина просто светилась от счастья.

      Она поставила их на кухню в красивую хрустальную вазу. Их нежный розовый цвет будто стал ярче, а сладкий аромат заполнил весь дом. На удивление они простояли очень долго и заставляли женщину улыбаться каждый раз, когда она смотрела на них.

      Женя подумал, что больше никогда не увидит этой улыбки. Она растворится в памяти вместе со всеми детскими воспоминаниями. Одна только мысль о том, что он больше никогда не прогуляется с ней рядом, не будет держать за руку, сводила его с ума.

      Невольный всхлип вырвался из груди. Он опустил голову и быстрым шагом шел по дороге, уже пожалев, что вышел из дома. Что вышел из комнаты. Что в принципе оказался здесь, в этой проклятой деревне.

      Какого черта его сюда привезли и заперли на этом чердаке? Женя чувствовал себя, как декоративный куст, не имеющий никакого смысла. Ни красоты, ни пользы. Лучше бы его закопали рядом с ней…

      Резко пространство вокруг будто двинулось. Земля дрогнула под ногами. Женя обернулся, и на секунду потерял возможность дышать.

      – Это невыносимо…

      Среди пышных зеленых ветвей клена и дуба, среди репейника и лопухов, утонув в темной зелени, стояло темное дерево, уже немного засохшее, разломанное, но все еще живое дерево вишни. На его отсыревших ветвях были редкие зеленые листья, еще реже – цветы. Бледные, мятые и ничем не пахнущие.

      Он никогда не подарит ей больше ни одного цветка. Единственные цветы, которые он теперь мог бы ей посветить – пластиковые могильные венки. Но даже этого не произойдет, ведь он даже не знает, где была могила его матери. Она могла еще столько раз получить столь желанный букет, почувствовать его аромат, искренне улыбнуться… Она никогда больше не улыбнется.

      В этот раз между вишней и Женей не оказалось никакого забора, он лежал на земле, словно мертвый. Парень медленным шагом стал подходить к дереву. По правой щеке скользнула горячая слеза. Женя пытался уловить хоть отдаленную ноту того запаха, что так понравился его маме. Ничего. Нос внезапно заложило, и Евгений просто не мог учуять никакой запах. Его горло снова будто заросло репейником, готовым рвать его изнутри. Каждую мышцу в его теле будто сводило судорогой. Он не мог стоять на месте. Тогда он принялся хвататься за ветки и ломать их. Рвать на куски каждую, где когда-то был хотя бы один цветочек. Отрывать от ствола, ломать в руках, бросать на землю и топтать. Схватившись за одну такую ветку, он отодрал ее вместе с большим куском коры, оголяя внутренности ствола. Но парня это не остановило, и он продолжал уничтожать дерево. Треск ветвей перемешивался с его еле слышным ревом, который с каждым