Комментарии к «Федру» Платона. Книга третья. Гермий Александрийский

άγαλμα. Το δέ ήδονή παραδούς τετράποδος νόμφ οϊον άν τις ώς αιχμάλωτος ύπο | τής ήδονής βληθείς και συρόμενος ύπ» αύτής, ού νόμφ άνθρωπίνφ κοινωνείν επιχειρεί, άλλά τετράποδος δίκην βαίνειν επιχειρεί και παιδοσπορείν, τουτέστιν εϊς παίδας σπείρειν και άνόνητα ποιείν, ώσπερ και ό εϊς πέτρας σπείρων, και υβρει δέ προσομιλών ού δέδοικε τον τής Αδραστείας νόμον, ούδέ αίσχύνεται.

      ιθ. O δὲ ἀρτιτελήῆς 251a

      Обсудив падение, он теперь хочет сказать о восхождении, о том, что восходит от разумной красоты к этой красоте: он не только говорит о красоте, но и добавляет «божественное», иллюстрируя через божественное сходство того, что здесь, с тем, что там. Ибо эта чувственная красота кажется созерцателю божественной и вызывает воспоминание о разумной, восходя через нее. А когда естественный разум обуздан, тогда животное находится в наилучшем состоянии.

      ***

      Ταυτα είπών περι τής άποπτώσεως, λοιπον περι του άναγομένου βούλεται είπείν, του άπο του αίσθητου κάλλους άναγομένου επ» εκείνο το κάλλος· ού κάλλος δέ μόνον είπεν, άλλά και θεοειδές προσέθηκε, διά του θεοειδούς δεικνύς τήν όμοιότητα τών τήδε προς τά εκεί. Θεοειδές γάρ φαίνεται τουτο το αίσθητον κάλλος τῷ θεωμένφ και δι» αύτου είς άνάμνησιν ερχομένφ του νοητου και δι» αύτου άναγομένφ. Εύ δέ μεμιμημένον, οτι όταν κατακρατήση ό λόγος ό φυσικός, τότε άριστα εχει το ζφον.

      κ. Πρῶτον μὲν ἔφριξε 251a

      События, которые происходят с нами в отношении человеческих действий, – это то, что сказано об этом видении. К этим вопросам необходимо подходить как жизненно, так и рассудочно: как здесь нас охватывает удивление и изумление, так и в видении богов – не в отличие от видения приближающихся врагов, а скорее в большем чувстве страха, вызванного подавляющим присутствием богов. Поэтому человеческая душа должна смиряться перед богами, превосходящими наше могущество, и трепетать перед ними, но не как перед страшными и грозными противниками: ведь они принадлежат к материальному царству и являются примерами рожденных на земле. Таким образом, «трепетом» он называет волнение, возникающее от этих вещей, которое испытывается чувствами по отношению к умопостигаемому. Итак, из этих страхов, из этих видений – божественные страхи, а не страхи, направленные на врагов: ведь то, что здесь проявляется как пот, там – божественный страх. Как бог, как статуя бога: и он принес бы жертву, если бы не боялся, как бы детской статуе. Очевидно, что он обращается не к самой статуе, а к красоте, которую она представляет, которая служит образом и подобием, то есть к умопостигаемому: ведь те, кто приносит жертву статуям, приносят жертву не самому материалу и не изображениям, а богам.

      ***

      Τά συμβαίνοντα ήμίν περι τήν άνθρωπίνην ενέργειαν, ταυτα λέγει περι εκείνης τής θέας. Δεί δέ ταυτα ζωτικώς εκδέχεσθαι και νοερώς· ώσπερ γάρ ενταυθα θάμβος ήμας καταλαμβάνει και εκπληξις, ουτω και επι θέας θεών, ού τοιουτον δέ οϊον επι θέας πολεμίων επελθόντων,